Бремя империи
Шрифт:
Проезжаем, и, когда до выезда со двора остается пара метров, – очередь! Сзади глухо тарахтит автомат, пули бьют по автомобилю – словно молотком по жести.
– Вперед! Жми давай!
Влетаем в проулок, проскакиваем его на скорости. Машину заносит, в одном месте она с противным скрежетом задевает стену какого-то дома, но тут же выправляется. Выезжаем на улицу. Все то ж самое – горящие и брошенные машины, дым, пламя. Где-то трещат выстрелы и – бесы. То тут, то там – вырвавшиеся на свободу бесы.
– По ней почти до места доедем.
– Езжай!
Искендерун
Ночь на 01 июля 1992 года
Головная машина с ходу протаранила
Первый лейтенант Лири с тревогой вгляделся во тьму, поднес к глазам бинокль с ночным каналом, подрегулировал четкость изображения. Он знал, что именно он идет захватывать, до специальной операции с ним занимались физики-ядерщики, его водили на экскурсии на атомные станции, показывали, что там и как – чтобы он мог ориентироваться на захваченном объекте. Сейчас больше всего на свете он боялся, что одна из ракет отклонилась от цели и поразила либо один из энергоблоков, либо здание управления. Если это так – то отсюда надо сматываться, и как можно быстрее – тепловой взрыв в реакторе ничуть не безопаснее ядерного. С облегчением Лири понял, что ракеты легли как надо и гражданские объекты на станции не повреждены.
Из тьмы на дорогу вышло, шатаясь, что-то. Когда-то это что-то было человеком, сейчас его человеком было назвать сложно. Видимо, один из тех, кому посчастливилось выжить в аду, устроенном «Томагавками». Водитель машины прибавил скорость, чтобы сбить выжившего, но лейтенант Лири высунул в окно руку с пистолетом и дважды выстрелил. Обе пули попали точно в цель, человека отбросило в кювет.
– Первый всем! Действуем по основному плану!
Атомная станция была выстроена так, что в случае прорыва противника во внутренний периметр станции захватить ее проблем не составляло. Более того – серьезной внутренней охраны тоже не было, вся охрана была сосредоточена на внешнем периметре. Это было ошибкой русских – они слишком полагались на армейскую охрану и не предусмотрели возможность прорыва внешнего периметра охраны.
Первый грузовик затормозил у основного корпуса, где находились все системы управления, второй и третий встали чуть дальше, четвертый и пятый проехали к энергоблокам – там все предстояло заминировать. Хотя первый лейтенант Лири был еще в своем уме, собирался вернуться домой и вообще – совершенно не собирался устраивать атомный апокалипсис где бы то ни было – все равно ключевые точки станции следовало заминировать. Если предъявляешь кому-то ультиматум – он должен быть подкреплен чем-то весомым. Блефовать в такой игре нельзя.
Глядя на то, как быстро и грамотно его люди занимают позиции, перекрывая все возможные секторы огня, лейтенант порадовался. Длительные тренировки по захвату макета объекта – правда, до личного состава не доводили, что это за объект, – давали о себе знать, все действия отличались четкостью, своевременностью и профессионализмом.
Лейтенант подошел к двери, закрывавшей вход на объект, достал из одного из карманов разгрузки карточку доступа, прокатал ее на терминале. Терминал не отреагировал – вообще никак, ни положительно, ни отрицательно, и дверь тоже не открылась. Оно и понятно – система среагировала на нападение и отменила все коды доступа. Что ж, это тоже было предусмотрено…
– Гас, работай!
Гас, штатный сапер группы, быстро прикрепил по периметру двери – она запиралась в четырех точках, и простым вырезанием замка проблему было не решить – толстую колбаску взрывного устройства «Блэйд», воткнул миниатюрный, похожий на батарейку для часов взрыватель.
– Всем отойти!
Ухнуло – совсем не так, как ожидаешь при взрыве. «Блэйд» представляет
– Fire in the hole! [149]
Полыхнуло, на мгновение проем затопило мертвенно-белым светом. Мало ли кто ждет там, с другой стороны проема. Сейчас если и ждет – то минут на десять он недееспособен.
– Вперед!
Холл, облицованный не обычной плиткой, а шикарным мрамором, довольно большой и просторный. Три хромированные «вертушки» с кардридерами системы допуска, будки охранников по обе стороны. Дежурная смена на станции составляла всего тридцать человек, большую часть работы по управлению реактором брала на себя автоматика, и люди тут нужны были только для того, чтобы контролировать исправность автоматических систем и ремонтировать оборудование. Также в смене состояло десять сотрудников гражданской службы безопасности – считалось, что больше не надо, основные задачи по охране возлагались на армию.
149
Fire in the hole – так в американской армии принято предупреждать о применении гранат. У нас обычно говорят «Бойся!».
В холле был только один человек, сейчас он, отброшенный разрывом и оглушенный гранатой-вспышкой, пытался подняться с пола. Сразу две очереди ворвавшихся первыми в помещение морских диверсантов скрестились на нем, отбрасывая назад на мраморный пол, выбивая кровавую капель.
Второго и третьего нашли и застрелили почти сразу – они прятались чуть дальше, взрывом их оглушило меньше. Один даже успел выстрелить по темным фигурам, пистолетная пуля нашла капитана Стивенса, но бронежилет не пробила. Ответная очередь пробила и дверь, за которой скрывался стрелок, и самого стрелка.
Командовать смысла не было – каждый и так знал свой маневр. Часть бойцов пошла вниз, зачищать помещения первого этажа и прежде всего – блокировать дежурную комнату охраны. Двое остались в холле вместе с Шейхом – Шейх был одной из ключевых фигур в игре, он должен был сделать заявление для русского правительства. Шесть бойцов во главе с командиром бросились вверх. Их целью был главный операционный зал на втором этаже – мозг станции.
Искендерун, воздушное пространство
Сам по себе Искендерун расположен необычно, как нельзя лучше подходя для туризма, – если бы не станция. Отступая от берега моря на пять-десять километров, здесь проходит горный хребет. Горные гряды резко обрываются к морю – и вот в промежутке между горами и морем и была построена и АЭС, и новый Искендерун – небольшой, но современный город атомщиков. В скалах прорубили взрывами два прохода – по одному пустили четырехполосную дорогу, по другому – несколько громадных трубопроводов с опреснительной станции, по которым вода днем и ночью под огромным давлением подавалась в глубь материка, в систему водоснабжения и в опреснительную систему. Сначала воды этой боялись – мол, радиоактивная, – но потом привыкли. Да и радиоактивности там никакой не было, просто электроэнергия, вырабатываемая АЭС, подается на огромные испарительные установки, где из морской воды выпаривается соль. Никакой радиоактивности тут нет и быть не может…