Бремя империи
Шрифт:
— Сдавайтесь! Шансов нет, при оказании сопротивления будете уничтожены!
— Аллаху Акбар!!!
Внизу, в темном лазе, ведущем в тоннель, полыхнул огонек выстрела, противно визгнул рикошет. Старший лейтенант Али Халеми отпрянул от черной дыры в земле, досадливо выругался…
— Не хотят по-хорошему, — констатировал он. — Дмитрий, готово?
Во время боевых операций ни у кого из спецназовцев на униформе не было никаких знаков различия, обращались они друг к другу только по именам, исключая звания. К командиру обращались так же, как и к остальным.
Дмитрию, саперу из вертолета, уже спустили подрывные заряды — на всякий случай два. Сейчас он затащил их в лавку, последний раз проверил.
— Готово, — коротко доложил он.
Подрывные заряды изобрел русский сапер, подполковник Борщевский, еще давно, в конце двадцатых годов, когда встал вопрос — что делать с боевиками, скрывающимися в подземных лабиринтах. Просто бросить туда гранату — этого было мало, даже мощности «Ф-1» не хватало. Опустить туда саперный заряд — тоже было не то, да и взрывчатки в этом случае требовалось много. А большая часть энергии саперного заряда уходила вверх, по лазу — то есть впустую.
Решение оказалось простым. Два заряда, связанные одной подрывной цепью. Вверху — граната с электрическим запалом, внизу — саперный заряд вдвое уменьшенной против обычного мощности. Идея была в том, что граната взрывалась на долю секунды раньше саперного заряда — и взрывная волна образовывала своего рода пробку из газов. Эта самая пробка мешала энергии взрыва саперного заряда уходить вверх, в лаз, как бы закупоривала этот лаз на доли секунды. И вся энергия взрыва уходила в тоннель, убивая его защитников смертельным избыточным давлением. И в то же время мощность саперного заряда не разрушала тоннель, так что по нему можно было пройти штурмовой группе. Проверив заряд, Дмитрий подтащил его к самому краю лаза, готовый сбросить его вниз…
Бойцы надели маски, взяли на изготовку оружие. Спускаться предполагалось по тросу — для этого в лавку втащили один из сброшенных с вертолета тросов, по которому флотские десантники спускались на землю, закрепили его как смогли. Должен был выдержать.
— Можно, — кивнул Али.
Длинный шланг с двумя утолщениями на нем, внизу побольше, вверху поменьше, полетел в лаз. Оттуда, из темной, словно ведущей в преисподнюю дыры, снова визгливо застучал автомат. Те, кто там был, понимали, что проживают последние секунды своей жизни, но предпочитали бессмысленное сопротивление и смерть. Впрочем, живыми их взять никто и не надеялся.
— Бойся!
Гулко хлопнул первый заряд — и почти сразу дрогнула под ногами земля, с потолка старой лавки посыпалась пыль. В какой-то момент показалось, что сейчас обрушится лаз, потом и лавка, похоронив под своими руинами спецназовцев. Внизу взорвался второй, основной, заряд. — Чисто! Заряды сработали штатно!
— Спуск!
Воздух внизу был обжигающим, пыльным, мерзким. Пахло сгоревшей взрывчаткой, поджаренным мясом, порохом. В любой момент лаз мог рухнуть — но десантники шли до конца. Надо было зачистить внизу и убедиться, что там никого не осталось в живых. Никого и не могло остаться — после подрыва пещер никто не выживал — но надо было в том убедиться.
Почувствовав
Пол был завален — хотя потолок и стены лаза были укреплены, не выдержали даже они. Осыпавшиеся угловатые камни соседствовали с чем-то мягким — ударная волна буквально раздавила оборонявшихся, не оставляя им никаких шансов. Пыль в воздухе мешалась с пеплом и какой-то мерзкой мутью.
Коридор. Бронированная плита, за которой прятался пулеметный расчет, была вмята в землю и едва держалась — такой силы был взрыв. Слева зияет дыра — выбитая дверь?
Рисковать или не рисковать?
Черная дыра — явно это вход в помещение, дверь частично самортизировала ударную волну, и там, внутри, могут быть живые. Можно, перед тем как войти, бросить гранату — но никто не сможет поручиться, что еще один взрыв просто не обрушит земную твердь тебе на голову. А можно заходить без гранаты — но тогда есть шанс словить случайную пулю.
И решение надо принимать быстро.
Али сорвал с пояса гранату, дававшую при взрыве мгновенную вспышку в миллионы свечей. Тот, кто не успел отвернуться при взрыве, рисковал сжечь сетчатку глаза.
— Бойся!
Черный цилиндр летит в проем — и через секунду взрывается нереальным, голубоватым, режущим глаза светом. Адский свет, словно рентген, на мгновение высвечивает все подземелье — и снесенную дверь, и разрушенную, опаленную пламенем мебель, и черные кучи на полу…
— За мной! Контроль!
Лучи фонариков мечутся по стенам, по полу, освещая картину хаоса и разрушения. Иногда они останавливаются на лежащих на полу кучах — когда-то это были люди, сейчас они мало похожи на людей, взрыв изломал и опалил их. И тогда гремят одиночные выстрелы — никто не идет дальше без контроля, в этой адской норе у каждого может быть пояс шахида или граната, каждый, представься ему такая возможность, умрет, утащив с собой на тот свет хотя бы одного русского. Здесь нет людей — здесь есть взбесившиеся звери, которых нужно уничтожить и не пострадать при этом самому.
— Господин лейтенант, здесь ход!
Подземный ход обнаруживается во второй, отделенной от первой комнаты. Это не дверь — это ослабленный кусок стены, который надо выбить при эвакуации, — и тогда перед тобой открывается новая, узкая, извилистая и ничем не освещенная крысиная нора. Куча кирпичей — и темный зев дыры за ним.
— Трое, за мной!
Из всех только командир группы, старший лейтенант Али Халеми знает истинную цель налета. И не потому, что ему сказали об этом, — просто он знал, что где-то здесь находится Воронцов, и знал, чем он занимается. Потому что сам занимался тем же самым.