Бремя страстей

Джексон Лайза

— Вызови «скорую»! — брызгая слюной, прохрипел он, но заклинание длилось и дли­лось, Лили сделала шаг вперед, ступая босыми ногами по разлитому молоку и давя стручки фасоли. Она по-прежнему держала нож остри­ем вверх, голос звучал все так же ровно и не­скончаемо.

— Санни… помоги мне! — прокричал отец.— Черт бы тебя побрал, помоги мне!

Санни не могла больше безучастно смот­реть, как он умирает. Она побежала к телефону и вызвала диспетчера.

— Мой па умирает,— пронзительно закри­чала она в трубку.— Пожалуйста, помогите нам! — Она зарыдала, слова стали неразборчивыми.— Па умирает…

Лили стояла, равнодушно наблюдая,

как ее муж борется за свою жизнь.

— Ты виновата,— выкрикнул он.— Ты прокляла меня!

К тому времени, когда прибыла машина «скорой помощи» с сиреной и вспыхивающими огнями, Исаак был уже мертв.

— Он знал, что у него слабое сердце,— спокойно рассказывала Лили, даже не пытаясь изобразить скорбь, она только крепче прижи­мала к себе Санни.— Но сегодня он сильно расстроился из-за гибели коровы и теленка. Когда он пришел домой, то рассердился на Санни, она разлила ведро молока… В это вре­мя я была в огороде, собирала фасоль, а у него случился приступ. Мы сразу позвонили, но спасти его было уже невозможно.

— Больше ничего не было? — спросил у Санни высокий худощавый человек, курив­ший сигарету.

Еще вся в слезах, Санни утвердительно кив­нула головой, зная, что лжет, что Господь, вероятно, покарает ее смертью за этот грех или сделает немой на всю жизнь, но она лгала, потому что понимала: ее мать могут отпра­вить в тюрьму и тогда она останется совсем одна.

Лили ни слова не изменила в своих показа­ниях, и спустя три дня Исаак Рошак был по­хоронен на семейном кладбищенском участке, где уже лежали его родные. Но Санни навсег­да запомнила ту огромную силу, которая ис­ходила от матери; с того момента она про­никлась новым уважением к своим видениям, к флаконам с порошками в шкафу матери и к собственному происхождению от чароки и цыган. Она была уверена— это ее мать убила отца…

И вот спустя сорок с лишним лет она сто­яла в душном вагончике, где воздух освежал лишь небольшой вентилятор, и смотрела в окно на ели в дрожащем знойном мареве. Сердце в груди учащенно билось, кровь стучала в висках. Она дотянулась до стула, что­бы не потерять равновесия, и видение, кото­рое она не могла вызвать для Белвы, явилось ей, но то была не дочь Белвы или постра­давшие посевы.

Она видела своих мальчиков… обнаженных, как в час своего появления на свет. Их кожа светилась в жарком мареве, когда они стояли на выступе отвесного гранитного утеса; тро­пинка, ведущая наверх, была слишком узкой и все-таки они стремились забраться повыше и одолеть каменную твердыню. Руки и ноги их были в кровоподтеках, тела покрыты потом, но они упорно преодолевали дюйм за дюймом, спотыкаясь и хватаясь друг за друга… помогая друг другу. Себя она видела стоящей далеко внизу, на дне долины; она безуспешно пыта­лась докричаться до них, мысленно молилась, чтобы они вернулись к ней живыми и здоровы­ми, а они, не обращая на нее внимания, под­нимались вверх, навстречу предназначенной им судьбе.

Земля дрогнула, утес зашатался, и она в ужасе увидела, как падают ее мальчики, мед­ленно переворачиваясь, она слышала их крики, беспомощно наблюдая, как болтаются в воз­духе их руки и ноги на фоне огненных языков ненасытного жаркого пламени.

— Нет!— услышала Санни собственный крик. Она сморгнула, и видение исчезло, рассе­ялось в горячем воздухе тесного вагончика, остались лишь капли пота на лице и страх в сердце. Она почувствовала сильную слабость и почти упала на кухонный стул. Она не могла отделаться от мысли, что ее детей, ее драго­ценных мальчиков… ожидает скорая гибель.

Уже не в первый раз являлось ужасное ви­дение. Две недели назад возникло у нее дурное предчувствие, оно прокралось в ее сны, вы­рвавшись из подсознания.

Она сверилась с календарем, он висел на стене возле холодильника. Прошлась пальцем по записям приемов и отмен, пока он не ос­тановился на цифре «4». В тот день ей впервые явилось это видение, а накануне Бриг согласил­ся работать у Бьюкененов.

Глава 3

— Что ты здесь делаешь? При звуке голоса Брига Кэссиди чуть не выронила гребень, которым с трудом разди­рала спутанную гриву Реммингтона. Жеребец фыркал, вращал глазами, беспокойно мотал головой.

— На кого он стал похож?! — произнесла она в ответ, щеки ее запылали. Оглянувшись назад, она встретилась с глазами, которые как будто светились в полутемной конюшне.

— Только лишний раз беспокоите коня.

— За ним необходим постоянный уход, — категорически отстаивала свою позицию Кэс­сиди. Но тут же смутилась, почувствовав, что говорит тоном избалованной богатой крошки, и уже обычным голосом спокойно добавила: — Я подумала, что ему это не повредит.

— Кажется, кто-то говорил, что ей не ну­жен ручной пони.

— Разумеется, не нужен.

— Думаете, он изменится к лучшему, если его грива и хвост будут расчесаны?— Он хмыкнул и покачал головой.— Господи, да у него одна забота — выбросить вас из седла, получить из моих рук корм и залезть на кобыл в южном загоне. Можете посмотреть, как он будет пускать пыль в глаза своим дамам. — Улыбка его была наглой и циничной, голос звучал хрипло, в манере растягивать слова бы­ло что-то чувственное.

— Малыш напоминает мне Джеда Бейкера и Бобби Алонсо, когда в поле их зрения появляется ваша сестра.— С хитроватой улыбкой Бриг стал подниматься по ступеням металлической лестницы, ведущей на сеновал. Скоро на цементный пол посыпа­лись кипы сена.

Кэссиди не хотелось, чтобы ей напоминали о сводной сестре. Прошло уже почти две неде­ли, а разговор Энджи с Фелисити возле бассей­на не выходил у нее из головы. К тому же она могла наблюдать воочию, как Энджи целена­правленно проводила свой план в жизнь. Она часто оказывалась возле конюшен, болтала с Бригом, улыбалась ему, смеялась вместе с ним, пуская в ход свои чары. Кэссиди хоте­лось верить, что Бриг всего-навсего соблюдает вежливость по отношению к дочери хозяина, но было в его поведении что-то большее, чем простая вежливость. Как и все мужчины в Про­сперити, он реагировал на Энджи определен­ным образом. Реакция самца на самку. Долго такое положение не протянется, они непремен­но найдут общий язык и… Она вновь пред­ставила их вместе, переплетенные, скользкие от пота тела, тяжелое дыхание, восклицания и стоны… И почувствовала во рту тошнотвор­ный привкус.

Бриг не стал утруждать себя спуском по лестнице, а просто спрыгнул с сеновала и лихо приземлился на спружинившие ноги.

— С вами что-то происходит? — спросила Кэссиди, он тем временем вынул из кармана нож, наклонился и перерезал веревку, связы­вавшую одну из кип сена.

— Вы о чем?

— О том, что вы крутитесь вокруг Энджи.

Он ухмыльнулся, перешагнул через вторую кипу, срезал еще одну веревку. Кипа развали­лась, в воздух поднялось облако пыли.

— Я никогда не «кручусь», Кэсс, да будет вам известно.