Бреслау Forever
Шрифт:
— Соедини с «Марек Гофман», — отдал он приказ.
Сотовый телефон молниеносно соединил его с номером, записанным в электронной телефонной книжке.
— Ну, привет, старик, — услышал он хриплый голос. — Как оно?
— Хотелось бы ответить, что хорошо.
— Ууу, блин. Даже так паршиво?
Сташевский сунул в рот очередную неприлично тонкую сигарету без вкуса.
— Слушай, у меня к тебе просьба.
— Валяй.
— Не мог бы ты проследить столкновение двух автомобилей на Кохановского пару дней назад? Водители об аварии не заявляли. И вместе с этим, кражу мерина вместе с убийством на валах.
Гофман такие случаи любил. Любил он и то, чтобы коллеги обращались к нему за помощью, потому что сами справиться не могли. Все же Марек спросил:
— Если они не заявляли, то как…
— Я перешлю тебе все данные и мои личные замечания на твой комп.
В трубке он услышал вздох.
— Летняя скука, — Гофман громко зевнул. — Так что, почему бы и нет?
Как же, как же. Гофман со Сташевским конкурировали друг с другом. У воеводского управления полиции имелось всего два туза в колоде. Как раз, их двоих. Ну… возможно, как-то считался еще Ярек Корженевский. Но он был слишком скрупулезным в своих действиях, чтобы стать виртуозом. Короче, только эта троица могла рассматриваться серьезно. Всех остальных офицеров можно было перевести в армию на должности сержантов на плацу. И тут вдруг один из тузов обращается к другому. Лафа! Нельзя не помочь, зарабатывая очередной балл на своем счету в их личном тотализаторе.
— Только все это я перешлю тебе на домашний адрес и… — Сташевский замялся. — Без захода на сервер полиции. Не скачивай эти файлы на работе.
Минутка тишины.
— Понял.
— И класс. Заранее благодарю.
— Никаких проблем. Пока.
— Пока.
Хлопком по щеке он отключил телефон. Из маленького рюкзака Мариолы Славек вытащил наладонник. К счастью, город предоставил в центре любителям Интернета бесплатный и беспроводной доступ в Сеть. В связи с этим, Сташевский без труда соединился с собственным ноутбуком, стоявшим сейчас в пустой квартире. Он быстро отобрал нужные файлы и дистанционно собрал их в один за архивированный пакет. После этого набрал пароль на выход, а когда экран начал мерцать, отключил наладонник и спрятал снова в рюкзак. Данные уже должны были находиться в компьютере, стоящем в пустой сейчас квартире Гофмана. Славек допил свой кофе.
— Давай попробуем обдумать факты. — Тут он замялся. — Возможно, это только мои дурацкие гипотезы.
— А если они не дурацкие?
Славек пожал плечами.
— Приблизительно с тысяча восьмисотого года кто-то скармливает различным людям галлюциногенные средства, каким-то образом объединяя это с влиянием аллергенов. — Тут он нервно потер руками. — Чушь. Аллергию начали диагностировать только через почти что два века. Но я иду дальше. Определенные улики указывают на то, что в управлении происходит нечто странное. Кто-то всем этим управляет. Очередная чушь. В тысяча восьмисотом году управления еще не было. А потом… Как объяснить, что одни и те же люди правили при нацизме, потом — при коммунизме, и, наконец — при капитализме? Как они пережили смену общественного строя, государств, чистки УБ, очередные проверки и, наконец, люстрации [75] ? Нет, это уже полнейшая чушь. Но…
75
Процесс выявления и исключения из государственных учреждений Польши лиц, связанных с прежним режимом, но, прежде всего, с органами безопасности социалистической Польши — Прим. перевод.
Его рассуждения перебили звуки веселой мелодии.
— Прими звонок, один.
В трубке раздался голос Витка из Берлина:
— Привет, старик. У меня для тебя приятное сообщение.
В голосе приятеля были слышны триумфальные нотки.
Еще один туз вроцлавской полиции. Сейчас лопал мороженое в Берлине, потому что когда-то и кому-то здесь понадобился козел отпущения. По происхождению он был немцем, так что пересадка на другую грядку прошла для него без особого труда.
— Я нашел Васяка.
Сташевский закурил очередную недоделанную сигарету.
— Живого?
— На все сто, — рассмеялся его собеседник. — Во всяком случае, когда я с ним разговаривал, он еще был жив.
— Насмехаешься? Блин, как же ты его нашел?
— Я пошел по линии наименьшего сопротивления. Просто-напросто, поместил объявления во всех газетах местной Полонии [76] : «Офицер польской полиции разыскивает пана Васяка по известному ему делу». — Снова смех. — Он позвонил через пару дней. Мы поболтали.
76
Сборное название общностей поляков, постоянно проживающих за пределами Польши — Прим. перевод.
Сташевский приложил ладони к лицу.
— И это точно он?
— Наверняка. Впрочем, убедишься сам, я выслал номер его телефона на твой почтовый адрес, а теперь, для надежности, еще и дам SMS-ку.
— Спасибо… Сколько я тебе должен?
— Не дури. Только помни о моем предложении. Здесь, в Берлине, ты наконец-то заработаешь настоящие деньги.
— Не забуду. И, честное слово, большое тебе спасибо.
— Нормально. Всегда к твоим услугам.
Сташевский снова хлопнул себя по щеке, прерывая соединение. Он инстинктивно глянул на часы. Тринадцать — тринадцать. Вздохнул.
— Кто это был? — выспрашивала Мариола. — Что-то серьезное?
Славек глядел прямо ей в глаза, но как будто не видел. Мыслями он блуждал где-то далеко… В себя он пришел только после какого-то времени.
— А ты не обратила внимание на то, что всякий раз я гляжу на часы, то вечно там должна быть «тринадцать»? Тринадцать минут одиннадцатого, тринадцать минут первого, тринадцать минут девятого вечера…
— Ой, да перестань.
— Дело не в том. «Дискмен» с тобой?
— Да. — Мариола взяла рюкзачок.
— Проверь, на каком треке ты его вчера остановила.
Девушка включила устройство и тянула на дисплей.
— На тринадцатом.
— Тогда глянь еще, какой трек сейчас проигрывается на твоем ай-Поде, и номер радиостанции, выставленный на нем.
Славек с Мариолой сидели, не двигаясь, глядя друг на друга.
Повторяемость ситуаций.
Несмотря на опасения Боровича, их документы на польской границе произвели большое впечатление. Поезд прочесали довольно слабо — во временный арест железнодорожных охранников отправилось всего два человека в наручниках. Уже через три часа поезд смог проехать в советскую оккупационную зону. Но русских обслуга паровоза совершенно не интересовала. Борович с Васяком напрасно приготовили три бутылки самогона и драгоценности, выпоротые из пальто довоенного офицера полиции. «Рабочие» явно были не тем, что более всего любят акулы. Поезд проверяли одиннадцать часов. Здесь в комендатуру направилось уже более десятка пассажиров, выстроенных парами. Выехали они только среди ночи. В Восточный Берлин они прибыли под утро.
С паровоза они смылись, не говоря ни слова. Так, в первую очередь, внешний вид. Не без труда они обнаружили вокзальный туалет, где могли наконец-то смыть с себя угольную пыль и переодеться в гражданское. Комбинезоны запихнули в наплечные мешки. Потом по широким ступеням спустились в туннель. Когда они вышли наружу, то уже ничем не отличались от шастающих повсюду путешественников, пытающихся сесть хоть на какой-нибудь поезд. Борович с Васяком с любопытством разглядывались по сторонам. Берлин очень походил на Вроцлав. Море развалин. Только кое-где более-менее уцелевшие здания. Повсюду хозяйничали русские, с той лишь разницей, что к местному населению они относились как к врагам, не так как к полякам в городе, из которого они только что сбежали.