Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки
Шрифт:
«И еще мне нужно быть мягче и нежнее с детьми, – думала я, часто моргая. – Сейчас это особенно важно – такой уж у них возраст. Наплевать на остальных. Главное – это мы трое: я, Билли и Мейбл. Одна семья. Мы всегда должны быть вместе – вместе чувствовать ветер в волосах, капли дождя на лицах, теплое солнце на веках. Это очень важно – совместные воспоминания, потому что дети растут слишком быстро. Еще немного, и они уйдут от меня в большой мир – и что тогда у меня останется?»
И я напряженно уставилась в пространство перед собой, мысленно повторяя, как мантру: «Я храбрая и мужественная, хотя и одинокая. Я смогу! Cмогу!» Только потом я сообразила, что мой телефон уже некоторое время подает квакающие сигналы. Но где он? Куда я его задевала?!
В
<Только что звонила ваша мама. Где вы? Почему ваш телефон отключен? Их выставили из «Фортнума».
<Ваша мама просит вас приехать как можно скорее. Мейбл плачет, а она забыла ключ.
<Ваша мама попыталась отвести детей в «Хемли» [93] , но заблудилась.
<Почему вы не отвечаете на мои СМС?
<Вы не получаете мои сообщения?
<Что с вами, Бриджит? Куда вы пропали?
<Я посоветовала вашей матушке взять такси. Я тоже подъеду с ключами.
93
Старейший в мире магазин игрушек. Главный магазин находится в Лондоне, на Риджент-стрит.
Не успела я дочитать последнее сообщение, как раздался звонок в дверь. На пороге стояли Билли, мама, Мейбл. Мама и Мейбл плакали, Билли крепился. Все трое раскраснелись от жары и вспотели, у всех троих рты были в шоколаде и крошках.
Отвела всех в кухню, включила детям телевизор и компьютер и налила маме чаю. Через пять минут снова звонок в дверь – Хло. Как ни странно, лицо у нее тоже было заплаканным.
– Извини меня, ладно? – сказала я, пропуская няню в прихожую. – Я каюсь, что так получилось. Я только ненадолго отключила телефон, чтобы… чтобы кое-что спокойно обдумать, поэтому и пропустила все твои СМС. Еще раз извини…
– Ах!.. – Хло безнадежно махнула рукой. – Дело не в этом… Это все Грэм!..
Как вскоре выяснилось, сегодня Хло и Грэм собирались на пикник. Хло приготовила замечательную корзинку для пикника (она это умеет), в которой лежали не только закуски, но и кое-какая фарфоровая посуда и приборы, а Грэм нанял лодку, чтобы покататься по Змейке [94] . Не успели они отплыть от берега, как он вдруг заявил, что должен сказать ей что-то важное. Хло, естественно, решила, что Грэм намерен сделать ей предложение (да и кто на ее месте подумал бы иначе?), но дело оказалось куда хуже. Как выяснилось, этот тип познакомился на сайте «МолодыеХолостыеСвободные» с какой-то девицей, та живет в Хьюстоне, США, и теперь он собирается переехать к ней, в Техас.
94
Пруд в лондонском Гайд-парке.
– Он… он сказал, что я для него слишком правильная! – всхлипывала Хло. – А я не такая… Я просто притворялась такой, потому что думала – я должна быть такой безукоризненной… И вы… вы тоже меня не любите, потому что считаете меня слишком уж совершенной!
– Нет, Хло! Нет! Я не… я вовсе не считаю тебя безукоризненной! – воскликнула я, крепко обнимая ее. – Ты не такая!
– Правда? – всхлипнула Хло, с надеждой глядя на меня.
– Нет. То есть – да… – Я почувствовала, что слегка запуталась. – Я хочу сказать вот что! Тебя действительно нельзя назвать совершенством во всех отношениях, хотя, по большому счету, ты молодец. И вот что я еще тебе скажу!.. – воскликнула я, испытывая внезапный прилив нежности к своей несовершенной няне. – Я знаю, современные городские женщины часто говорят подобные вещи, но я действительно считаю, что без твоей помощи я бы не справилась.
– Но я думала… я думала, вам нужна идеальная няня!
– Нет, Хло. На самом деле я тебя даже немного побаивалась, потому что ты выглядела абсолютным совершенством, тогда как сама я… В общем, по сравнению с тобой я выглядела не очень-то…
– А я всегда считала безукоризненной вас!..
На ступеньках лестницы появился Билли.
– Мамочка, можно мы пойдем в нашу комнату? А то бабушка как-то странно себя ведет…
– У бабушки – хвост! – добавила Мейбл, вставая рядом с братом.
– Билли! Мейбл! – радостно воскликнула Хло. – Я их отведу, если вы не против?
– О'кей. А я пойду посмотрю, что там с бабушкой. Вдруг у нее действительно вырос хвост, – сказала я, строго глядя на Мейбл, и добавила специально для Хло: – Нет, ты далека от совершенства.
– Правда? Вы не шутите?
– Нисколько. Я совершенно уверена, что ты – не идеал.
– Огромное вам спасибо. Вы – тоже. – С этими словами Хло взяла детей за руки и пошла вверх по лестнице. Выглядела она при этом как само совершенство. Да и была им, я думаю.
Потом я спустилась в кухню к маме. Если у нее и был хвост, она очень ловко прятала его под длинным прямым платьем на пуговицах. Мама шарила по буфету, с грохотом открывая и захлопывая дверцы и что-то недовольно бормоча себе под нос. Увидев меня, она вопросила:
– Где у тебя лежит чайное ситечко, дорогая?
– Я завариваю чай в пакетиках, – ответила я мрачно.
– Чай в пакетиках! Бр-р!.. Вот что я тебе скажу, Бриджит: если твои дети не умеют как следует себя вести, с твоей стороны абсолютно безответственно отключать телефон и… Что это на тебе? Неужели ты выходила на улицу в таком виде? Розовые платья совершенно не годятся! Кожа на фоне их выглядит нездоровой и бледной, словно ты целый год просидела в погребе, без доступа солнечного света. Разве ты этого не знаешь? И чему я только тебя учила!
Вместо ответа я вдруг разрыдалась, и мама растерянно развела руками:
– Ну, ну, Бриджит, не нужно так расстраиваться! Возьми себя в руки! Нельзя так распускаться, лапочка! Ты должна держаться!.. Ты должна… должна… должна… должна…
Я думала – она еще долго будет повторять это свое дурацкое «должна», но мамин подбородок вдруг задрожал, и она тоже заплакала.
– Ты мне совсем не помогаешь! – всхлипывала я. – И ты, наверное, считаешь, что я – ни на что не годная дура, что я ничего не умею и не могу! Ты все время пытаешься меня воспитывать, указывать и так далее… Ты даже говоришь мне, какие платья носить, потому что то, что я надеваю, тебе не нра-а-а-а…! – провыла я.
Мама неожиданно шмыгнула носом и перестала плакать.
– Ох, Бриджит, прости меня! – произнесла она почти шепотом и пристально посмотрела на меня. – Правда прости! Я… Мне ПРАВДА очень жаль…
С этими словами она неловко качнулась вперед, опустилась передо мной на колени и, обхватив меня за бедра обеими руками, прижала к себе.
– Девочка моя! Доченька!..
Кажется, это был первый раз, когда я впервые прикоснулась к маминому перманенту. Он показался мне жестким, как пластиковая мочалка, и, кажется, даже негромко скрипел. Сейчас он немного помялся, но мама, похоже, нисколько не возражала. Она продолжала крепко прижимать меня к себе, и, надо сказать, это было очень, очень приятно. Я уже забыла, когда мама в последний раз обнимала меня подобным образом. Так и казалось, что сейчас она даст мне бутылочку теплого молока или ложечку сладкой каши.