Бригадир
Шрифт:
Тут же перед глазами всплыло лицо Мартына, в ушах эхом прозвучал голос Гобоя:
– «Скорую» давай вызывай…
И Бабай появился. Он поднял Спартака на руки, потащил в кафе, кто-то помогал ему.
В груди пожар, невыносимо болели ребра, в ушах шум, голова кружилась, тело немело, но Спартак сознания не терял. А в комнате отдыха, куда отнес его Бабай, ему даже стало легче. Может, потому, что потолок вернулся на место и теперь был над головой, и пол уже под ногами, а не где-то в бездне. Он даже нашел в себе силы говорить.
– Где
– Молчи! Тебе нельзя говорить! – Мартын стягивал с него рубашку.
Гобой ковырялся в индивидуальной аптечке, которую принес Угрюм.
– Сюда ее, я сказал!
В комнату привели «техничку». Платка на ней не было, черные волосы растрепаны, в глазах ненависть, на губах кровь и презрительная ухмылка.
– Как зовут? – спросил Спартак, глядя, как Гобой прикладывает к ране ватный тампон.
Вроде бы несерьезная рана, сердце не задето, возможно, даже легкие не пострадали. Но вдруг она смертельная? Сейчас ему более-менее хорошо, а потом раз, и все.
– Марина.
– Кто меня заказал?
– Никто. Я сама заказала.
– Ну и что я тебе сделал?
– Ты Аслана убил.
– Аслана?.. Ты к нему какое-то отношение имеешь? – удивился Спартак. – Ты же не чеченка.
– Нет, но я его люблю… И раньше любила, и сейчас люблю… И он меня очень любил!
– Решила за него отомстить?
– Чтоб ты сдох!
– Заткнись!
Протас не стал запугивать ее. Он ударил девушку локтем под дых. Охнув от боли, та опустилась на колено.
– Ты уже сделала все, чтобы я сдох. Зачем орать?..
Гобой подошел к девушке, взял в руку ее подбородок, задрал голову вверх, пристально посмотрел ей в глаза:
– Кажется, я ее видел… Да, она к Шамхану приходила… Шамхан Спартака заказал?
– Да пошел ты!
– Заглохни, подстилка чеченская!
– Я не подстилка! – Марина вздрогнула так, как будто ей влепили пощечину. – Я любила Аслана!
– А ничего, что твой Аслан подъехал к нам со своими отморозками, стрелять начал, гранат накидал?.. Может, нам в задницу его целовать надо было? Ну, из-за того, что ты его любишь…
– Твой Аслан бандитом был, – чувствуя, как иссякают силы, сказал Спартак.
Веки тяжелели, глаза закрывались, и только сильная боль в груди удерживала его на плаву, не позволяя провалиться в бездонные глубины небытия.
– С мечом пришел, от меча погиб… У русских так водится… Или ты не русская?
– Русская. Но это ничего не значит! Мне все равно, кем Аслан был, русским или чеченцем. Я за него мстила, а не за чеченца!
– Заткнись! – махнул на нее рукой Мартын. И, обращаясь к Гобою, спросил: – Слышь, чего мы здесь? Спартака в больницу надо везти. Пока «Скорая» подъедет…
– Точно! Давай в машину!..
– Постой! – Спартак с трудом поднял руку. – С этой что делать?
– Мочить, и все дела, – не раздумывая, решил Мартын.
– А сможешь? Все-таки баба…
– Ну, если надо…
– А надо?
– Она
– Она за пацана своего мстила… Мне бы такую бабу, которая бы за меня так отомстила…
– И мне, – кивнул Бабай.
Но на него зашикали, замахали руками. И только Спартак удостоил его внимания:
– Так забирай… Пусть с тобой будет… Пусть живет…
– Ну, она вроде ничего…
– Какое ничего?! Ты чо, в натуре! – Мартын красноречиво постучал пальцем по виску. – Она Спартака чуть не замочила!
– Да вы меня не хороните. Со мной все путем будет…
– А если нет? – Бабай в заторможенном раздумье посмотрел на Спартака, перевел взгляд на Марину. – Если с ним что-то случится, я тебя своими руками…
Он показал, как скручивают голову бешеной курице.
– Вот тогда и оторвешь… – погружаясь в водоворот головокружения, сказал Спартак. – А пока пусть живет…
Его на руках вынесли на улицу, посадили в машину, там он и потерял сознание.
Пуля прошла насквозь, задев легкое и сломав ребро. Но рана не опасная. Врач заявил об этом совершенно уверенно. Сказал, что, если осложнений не будет, через месяц больного выпишут. Но Спартак знал, что это произойдет намного раньше. Ведь на нем все как на собаке заживает…
Палата у него одноместная, после ремонта, с телевизором, холодильником, врачи вежливые, медсестры любезные. Он уже не тот бригадир, что поступил в больницу в прошлом году. Он бригадир, но другой. Не здания он строит, а людей. Боевая у него бригада и очень опасная. Врачи это знают, потому и ходят перед ним на цырлах. Только Спартака это не очень радует. Ему нравилась власть, которую давала сила, но уже начинало надоедать, когда тебя боялись, как какого-то монстра.
Дверь в палату с шумом отворилась; сначала ввалился Мартын, за ним Гобой, Бабай, Угрюм. Медсестра не кричит на них, не гонит поганой метлой… А надо бы отругать их, чтобы не шумели. Как будто не знают, что у Спартака тихий час… Шутка, конечно. Какой тихий час, когда друзья к нему пожаловали? Чем шумней, тем веселей, а то как в склепе было тихо.
– Неплохо устроился! – расплылся в улыбке Мартын. – Тепло, светло и мухи не кусают…
– Укусила уже муха, – усмехнулся Спартак. – Хорошо, что навылет прошла, а так бы в реанимации сейчас закисал…
– Реанимация – дохлое дело, – покачал головой Бабай. – У меня дядька туда попал. Так и лежал, пока в морг не перевезли…
– Тьфу на тебя с твоим дядей!
Не глядя на Бабая, Угрюм деловито укладывал в холодильник фрукты из пакета.
– Мы тут поварам продукты подкинули, – глянув на него, сказал Мартын. – Ну, и денег. Они тебя по отдельному меню кормить будут…
– Я не против.
– Это… с Мариной тут толковали… никто ей тебя не заказывал. Сама, по своей воле тебе отомстила. Но что-то не верю я ей… Короче, охрану мы усилили.