Бродяги. Путь Скорпиона
Шрифт:
– Зубрик, дружище… Зачем он тогда лёг на землю? Может, спятил?
– Просто упал.
– Просто упал. Люблю твою святую наивность.
Буднично переговариваясь, лилипут и гигант шли навстречу Фабиусу, как будто собирались поднять его с земли и отряхнуть, а не задушить.
– Добрый человек, поговори с нами. Может, в карательный отряд тебя привела злодейка-судьба. Или ты попал в дурную компанию. Мы всегда готовы выслушать и поддержать. Правда, Зубрик?
– Каждый имеет право на ошибку, – пробасил великан.
Фабиус
Он ожидал услышать за спиной оклики и топот, но услыхал только крякающий, противный звук свиристелки, похожей на ту, в которую дул клоун.
3
Фабиус умел бегать так, чтобы его дыхание не сбивалось. Скоро голова сделалась ясной, усталость ушла, запах ночных трав и свежий ветер придали сил. Он выжил, он отомстит! Беглец оглянулся – шатёр уже скрылся в темноте, никакой погони.
Его глаза наметили рощицу, в которой можно было укрыться от врагов.
Но когда до неё оставалось полсотни шагов, за спиной послышался мягкий топот копыт. Судя по звуку, кони были хороши: поступь лёгкая и быстрая. В другой раз Фабиус обязательно бы подождал и рассмотрел, что это за порода. Но сейчас ему было не до того.
Возможно, великан и лилипут сели на коней и преследуют его. А может, объявился колдун?
Фабиус пробежал ещё с десяток шагов и оглянулся.
Слабая надежда на подмогу угасла, как только он увидел, что всадников двое. Наездники и их кони двигались синхронно, как будто гладь озера повернулась вертикально и один из них был настоящим, а другой только отражением.
Мечехвост широко расставил ноги, готовясь встретить всадников в позе игуаны – самой надёжной для контратаки пешего против конного. Шансов немного, но на тренировках Фабиусу не раз удавалось обмануть всадников и нанести роковой удар. Главное – не оказаться между двух коней.
Его рука скользнула к рукояти палаша, задёргалась на поясе, как раненая птица, и сжалась на пустых ножнах. Неужели этот позор никогда не закончится? Такого фиаско Фабиус Мечехвост не терпел с юных лет… Потерять боевое оружие! Лишиться именного меча!
Его ноги прилипли к земле, лицо побледнело, губы скривились. Преследователи уже заметили его и ускорились, а Мечехвост всё пытался вспомнить, когда именно он умудрился обронить любимый палаш с гравировкой «Рази и пой» – когда слетел с коня или когда споткнулся о труп Корсиса у входа в шатёр? То-то ему бежалось так легко…
Фигуры всадников стали отчётливо различимы на фоне звёздного неба, и Фабиус узнал их: вернее, одного из них – стройного гимнаста в чёрном трико, который чуть не проткнул ему шею под сводом цирка. Правда, он не мог сказать точно, был ли им всадник слева или всадник справа: наездники оказались близнецами. По острым, ястребиным лицам и смуглой коже Фабиус узнал в них жителей Сизых гор.
И хотя выглядели они как два фантома, голоса их звучали так буднично, словно они выехали на конную прогулку.
– Это нечестно, Тамаз! С детства я отдаю тебе лучшие игрушки. И только потому, что ты родился на два часа позже!
– Хватит жаловаться, Яго. Ты уже большой, а всё говоришь про свои игрушки.
Они объехали беглеца, играючи пустили коней по кругу, и у Фабиуса перед глазами замелькали блестящие конские фигуры, похожие на огромные капли расплавленной смолы.
Фабиус Мечехвост никогда и никого не стал бы молить о пощаде, не встал бы на колени, но война научила его не только побеждать, но и вовремя признавать поражение. Он поднял руки.
– Что, опять будем бросать монетку? – продолжал между тем один из близнецов, замедляя коня.
– Будешь ползать на карачках, искать её в траве? Нет, Яго, давай в ножичек.
– В ножичек? Да ты никогда не мажешь, старик. Мы так до утра играть будем.
Фабиус прокашлялся. Всадники ни разу не посмотрели на него, как будто его не существовало. Было в поведении этих двоих что-то схожее с поведением великана и лилипута. И это «что-то» заставило лучшего фехтовальщика Гончих похолодеть.
– Вот как мы поступим, – сказал тот, кого звали Тамаз (или это был Яго?). – Брось-ка наземь тот палаш, что нашёл сегодня на арене. Упадёт гравировкой вверх – ты танцуешь. Упадёт гравировкой вниз – танцую я!
Брат исполнил сказанное мгновенно. Клинок блеснул в свете луны и вонзился в полуметре от сапог Фабиуса. Как зачарованный, Мечехвост уставился на качающуюся рукоять своего именного палаша, который он не надеялся больше увидеть.
– Вот засада! Он воткнулся в землю. Как же быть?
Вымуштрованные кони одновременно остановились.
– Хотите убить, так убивайте, – глухо произнёс Фабиус, раздувая ноздри и глядя на братьев исподлобья. – А развлекать я вас не стану, выродки.
– Заметь, Тамаз, мы ему ещё ни разу не нагрубили. Привезли потерянную вещь. А он нас за это назвал выродками. Несправедливо!
– Ориоль сказал бы, что он воспитывался в неблагополучной семье, – Яго сладко зевнул. – Может, его обижал отчим или таскал за ухо дядя. Вот он теперь и срывается на лицах мужского пола.
– Закройте свои пасти и дайте мне меч, – огрызнулся Фабиус, чувствуя, как волосы на руках встают дыбом. – Тогда и выясним, кто из нас мужчина.
– Я уж думал, ты не предложишь, – сказал Тамаз, тот из братьев, что, похоже, был серьёзнее и спокойней.
Мечехвост недоверчиво поглядел на свой палаш, воткнутый в землю, и сказал:
– Ага, знаю я эту шутку. Только протяну руку, тут же останусь с обрубком вместо неё.
Яго закатил глаза, чуть тронул лошадь пятками и отъехал в сторону.