Броневая рапсодия
Шрифт:
Внезапно почти одновременно с трех сторон ударили автоматные очереди. Засада!
Укрывшись за массивным стволом вековой сосны, Александр Ильич приказал подчиненным рассредоточиться, залечь.
— Лейтенанта Пендака ко мне!
— Я здесь, товарищ полковник! — адъютант вырос за его спиной.
— Возьмите трех бойцов. Скрытно обойдите справа вон тот осинничек. Видите?
— Так точно.
— Мы завяжем перестрелку, а вы хорошенько там поищите. Нам сейчас как раз не хватает «языка». Ясно, лейтенант?
Пендак бесшумно исчез в темной зелени
— По осиннику, залпом, прицел три. Огонь! — скомандовал Лизюков.
Грохнул залп, другой, третий. Эхом отозвался дробный перестук автоматных очередей. За стволами деревьев то здесь, то там вспыхивали, гасли и снова загорались, но уже в другой стороне, малиновые светлячки. После небольшой паузы снова очередь за очередью. Создавалось впечатление, что огонь ведется целым взводом, а может быть, даже и более крупным подразделением.
— Товарищ комдив, отходите к машине! — крикнул капитан из оперативного отдела. — Мы вас прикроем…
— Отставить! — резко и властно оборвал его полковник. — Слушай мою команду! Разомкнутой цепью, короткими перебежками — вперед!
Спустя примерно полчаса, после короткой схватки в оцепленном со всех сторон осиннике, где перебили семерых немецких автоматчиков, восьмого, приведенного со связанными руками лейтенантом Пендаком, допрашивал Александр Ильич. Переодетый в красноармейскую форму пленный заискивающе говорил:
— Я не немец. Я австриец… Иоганн Эллер. Меня заставили. Я не хотел…
Налет с маскарадом явно провалился. Лизюков, сдерживая чувство гадливости, спокойно объяснил:
— Это будет учтено, если вы ничего не утаите. Следуйте за мной.
На наблюдательном пункте, где недавно проходила рекогносцировка, Эллера подвели к стереотрубе. Бывший артиллерийский разведчик немедленно понял, что от него хочет советский полковник с орденом на выцветшей гимнастерке. Почти не останавливаясь, он заторопился, выкладывая все, что знал:
— Там, у домика лесника, за копнами сена замаскированы шесть танков: четыре средних и два тяжелых. По опушке леса за оврагом — позиция артиллерийского дивизиона, левее — минометная рота. Лощина за развилкой дорог заминирована…
Пленный не только дал ценные сведения о силах и средствах противника, но и раскрыл известные ему тактические приемы, применяемые фашистами на Восточном фронте. Судя по словам австрийца, большие надежды гитлеровское командование возлагало на систематическую заброску в наш тыл небольших групп автоматчиков, в составе, например, отделения, чтобы в удобный момент сеять панику, наносить внезапные удары по нашим штабам, расположенным близко к переднему краю, уничтожать линии связи, перехватывать донесения и т. д.
Перебравшись за линию фронта, диверсионные группы какое-то время ничем себя не выдавали. К примеру, сослуживцы Эллера выжидали подходящей минуты почти трое суток: оборудовали для себя тайники, изучали окрестности, приспосабливались к условиям. Только решительные действия комдива, охраны штаба соединения предотвратили беду.
Анализируя
Что противопоставить вероломному врагу? Нужен прием, похожий на охоту. Решение пришло: «Будем охотиться на диверсантов по-таежному, как на глухарей». Глухарь, когда поет, ничего не слышит. В этот момент к нему легче всего подобраться и бить наверняка. Таким же образом следовало действовать и против диверсантов, то есть нападать на них в то время, когда они стреляют.
Выступая на сборе «охотников-истребителей», комдив разъяснил, как вернее уничтожать диверсантов:
— Имейте в виду, товарищи, что автоматчик после каждой очереди осматривается по сторонам, ищет новые цели. В этот момент надо замереть, ничем себя не выдавать. Начал стрелять — полным ходом опять к нему. Сближаться следует скачками. Как обнаружили, окружайте. Здесь автоматчику и придет конец. Расстреливайте на месте, если оказывает сопротивление, в ином случае плените.
Так и действовали группы истребителей. Два-три толковых бойца во главе с сержантом нередко очищали от диверсантов целые лесные урочища. Показательна в этом отношении статистика штаба: в сентябре 1941 года «охотники» в первый день уничтожили 26 автоматчиков, во второй — 18, в третий — 12, в четвертый и пятый — по 6, в шестой — 4, Через неделю «глухари» в тылу дивизии исчезли.
Каждый день в подразделения и части 1-й Московской Пролетарской дивизии прибывало пополнение — столичные рабочие, учителя, студенты, врачи. Они горели желанием сразиться с врагом. Однако многие не имели представления о службе в армии. Им не хватало военной закалки, боевой выучки, доброй солдатской сноровки.
Как поскорее ввести таких людей в строй, обучить их науке побеждать сильного, коварного, технически оснащенного противника? Над разрешением этого вопроса полковник трудился вместе с военкомом дивизии батальонным комиссаром И. И. Тюпилиным, человеком незаурядного мужества, твердости духа и удивительной партийной дальновидности, чуткости в отношениях с личным составом.
При первой встрече с Лизюковым Иван Иванович поделился своей озабоченностью:
— Вы знаете, я — артиллерист. С пехотой до сих пор имел дело только в порядке взаимодействия. В общевойсковой тактике не силен…
— Не боги горшки обжигают, — пошутил комдив. — Перед вами танкист по призванию. Начинал водить бронепоезда еще в гражданскую. Не будем унывать и смущаться. Знания — дело наживное. Главное для нас сегодня — это в оставшееся время сколотить подразделения в один туго сжатый кулак, научить людей бить немцев не числом, а умением, понимать друг друга и общий маневр на поле сражения. И особенно важно — вселить в каждого высокий наступательный порыв, уверенность в том, что мы способны не только изматывать врага, стоять насмерть, но и опрокидывать его по всем правилам военного искусства, гнать с нашей земли вон, в обратном направлении!