Бронзовый топор
Шрифт:
Пока женщины и дети готовили пищу, воины собрали трупы врагов и сбросили их в глубокий овраг. Затем, разведя огромный костер, начали сжигать в нем своих павших воинов, при этом никто из алазов не плакал.
С ужасом смотрели урсы на то, как победители поступали с погибшими. Хоть бы своих предали земле. В каком же обличье предстанут сожженные воины перед далекими предками? Конечно, разгневанные духи убитых скоро вернутся и страшно покарают алазов. Лоок и Мохнач попытались предостеречь
Видя, что хозяев не переубедишь, гости замолчали. Они теперь думали об одном: как бы скорее покинуть стоянку алазов, на которую ночью обязательно обрушатся духи мщения. Но до темноты было еще далеко. Да и кто их отпустит голодными!
На месте сражения Лоок подобрал лук рыжеволосых. Он был в рост человека, такой же на вид, как любой лук алазов. Но почему он посылал стрелы дальше? Как ни рассматривал его молодой урс, понять этого так и не смог. А еще он обратил внимание на то, что топоры ругов были крепче топоров алазов. Отличались они и по цвету: оружие ругов, как и топор его, Лоока, походило на осколок дневного светила, а топоры алазов были светло-красными, как закатное солнце.
Лоок попытался узнать у алазов, где они добыли чудесный камень, из которого изготовлены их топоры и наконечники для копий. Хати объяснил, что камень этот они не добывают, а меняют на шкуры у далекого горного племени.
Когда же урс начал расспрашивать о солнечном камне пленных ругов, то те лишь злобно смотрели на него и молчали, хотя и поняли, что интересует чужака.
Битва с рыжеволосыми многому научила Лоока. Он понял, что в бой нельзя выставлять всех воинов, часть нужно укрыть и ввести в сражение внезапно для врага. К тому же вождь не должен сражаться вместе с воинами: некому будет руководить ими, если он погибнет. И еще Лоок понял, что только глупый без надобности бьется с сильным противником на равнине. В случае поражения здесь спасения нет.
Наконец алазы приступили к пиршеству. Вождь посадил гостей возле себя. Те попытались сесть так, как садились алазы, поджав ноги, но это им не удалось, и они присели на корточках, вызывая улыбки хозяев. Мохнач нахмурился: алазы как-то странно садятся на землю, да еще посмеиваются над урсами. Ну и обычаи у хозяев!
Похлопав Брата Медведя по широкой волосатой спине, вождь сказал что-то такое, от чего все воины засмеялись. Его слова кое-как, сам фыркая, перевел Хати: отец видел, как сражается Брат Медведя, и теперь окончательно убедился, что голодный человек бьется злее.
Мохнач рассердился — ему не понравилась шутка вождя. Пожелав предводителю алазов и в следующей битве получить угощения по голове, он принялся за еду и больше не вступал в разговоры.
Вождь вопросительно посмотрел на Лоока: что ответил заросший урс? Выручая брата, Лоок вскочил и, показав на куски жареного мяса, усиленно задвигал челюстями, потом, погладив живот, сделал довольное лицо. Затем схватил дубину Мохнача и стал поражать ею воображаемых ругов. Сокрушив всех врагов, Лоок вновь погладил живот. И алазы поняли ответ Мохнача так: если бы его перед битвой хорошо накормили, то он дрался бы еще яростнее и сам справился со всеми врагами.
Хозяевам понравился ответ могучего и умного Брата Медведя: перед ним немедленно выросла гора самых сочных кусков мяса. Мохнач был приятно удивлен: он надерзил вождю, а его так угощают! Странные все-таки обычаи у этих алазов!
После пиршества старейшие воины во главе с вождем повели пленных в чащу леса. Один из алазов нес медвежью шкуру с оскаленной пастью. Хати сумел растолковать недоумевающим урсам, что его племя поклоняется медведю, которому после удачных сражений приносят человеческие жертвы. В лесу, в пещере, стоит камень, его покрывают медвежьей шкурой, благодарят защитника алазов и приносят жертву.
Урсам и этот обычай пришелся не по нутру. Храбрый Мохнач даже подумал: нет ли у алазов обряда задабривать покровителя кровью своих гостей? Урс вовсе не желал, чтобы его принесли в жертву чужому заступнику.
Впрочем, Мохнач успокоился, когда его вновь позвали к костру разделывать целиком зажаренного зубра, внутрь которого была заложена охапка каких-то пахучих трав.
А Лоок не мог есть. Пока брат поглощал душистое мясо, он размышлял о кровавых обычаях ругов и алазов. Почему эти племена, имеющие грозное оружие — луки, пращи и топоры из небьющегося камня, поступают как дикие лесные люди? Потому что у них такие обычаи. Они не смеют их нарушать. И урсы не нарушают своих обычаев. Когда Рогач дерзнул сделать это, его изгнали из племени. Обычаи сильнее людей. Но кто их выдумывает, эти обычаи? Кто?
С зубром было покончено, и Лоок объяснил алазам, что они уходят. Поняв его, Хати обнял своего спасителя и начал о чем-то горячо говорить. Остальные алазы вторили ему, видимо, просили урсов не торопиться в свою стоянку. Лоок погладил Хати по голове, Мохнач от волнения засопел, но как ни уговаривали братьев гостеприимные хозяева остаться, как ни вкусна была их пища, урсы ушли, унося с собой подарки — лук и пращу.
Назад братья шли быстро, не разжигая костров и питаясь кое-как. В начале пути сытый Мохнач был настроен благодушно. На второй день принялся ругать свирепых рыжеволосых ругов, а на третий стал поминать недобрым словом черноволосых алазов — зачем те и другие убивают беззащитных пленников? Почему они не хоронят умерших так, как полагается?
Лооку надоели его бесконечные проклятья, и он спросил:
— Руги и алазы злые, а ты, брат, добрый?
Мохнач вытаращил глаза: это он злой человек? Как можно так говорить? Лучше бы от Лоока убежал язык!
А Лоок напомнил, что он, Мохнач, хотел убить его, Лоока, камнем, намерен был уморить голодом в пещере. Разве добрые так поступают?
Мохнач остановился, рванул себя за бороду и уставился на старшего брата: уж если он, храбрый Мохнач, плохой человек, то кто же тогда хороший? Где он? Как его найти?
И, ожидая ответа, присел на поваленное дерево. Лоок долго молчал, затем пропел странное заклинание, которого Мохнач никак не мог понять. Выходило так, что плохие люди вовсе не виноваты в том, что они плохие.
Мой брат считает себя лучше всех, но люди другие не хуже его. Обычаев столько, сколько племен, обычаи злые — сильнее людей!Возвращение
Недалеко от своей стоянки разведчики остановились у ручья. Они были не какими-то дикими лесными людьми, которые могли явиться к своим грязными и всклокоченными!