Брошенная
Шрифт:
— В языке нет, а в жизни есть. Я тут один против двоих таких держусь из последних сил.
— Совсем заели тебя! — сочувственно поддакнула Вика.
— Что поделаешь, я человек военный, мне во всяких трудных ситуациях выживать приходилось. — Нестеренко стал выкладывать на стол фрукты, пирожные, конфеты.
— Валюша завернула? — ехидно поинтересовалась Марина.
— Она, — спокойно кивнул гость. — Говорит, чего добру пропадать?
— У нас не пропадет, — заверил Гарик.
Они с Викой почувствовали некоторое напряжение между Мариной и Нестеренко и теперь старались разрядить обстановку. Вика для верности пнула под столом сестру: мол, кончай выступать, не порти компанию.
Марина старалась не думать о том, что приход директора базы вызван интересом к ее собственной персоне. Потому она мысленно ехидничала, придумывая за него причины. Решил развлечься мимоходом? Осознал, что был излишне суров с человеком, с которым теперь довольно часто придется сталкиваться по работе?
Приехала она всего на два дня. Уедет и забудет о бывшем военном и какой-то там его тайне.
С другой стороны, может, ему просто стало скучно одному, а тут свежие люди. Или с Гариком хочет поговорить между делом… Да, здорово он ее зацепил! Не может простить ему дурацкой шутки. Вот если бы Нестеренко сказал, что она ему понравилась. Именно такого признания Марина ждала? Похоже, она решила самоутверждаться изо всех сил. И любыми средствами, вплоть до девиза: кто не с нами, тот против нас!
А Иван между тем не скрываясь поставил стул между ней и Викой и шепнул на ухо Марине:
— Простите, Марина Алексеевна, сам не знаю, что на меня нашло. Испугался, должно быть.
Ага, значит, осознал? Тогда маску неприступности, пожалуй, можно и снять.
— Меня испугался? — все же спросила Марина.
— Конечно же, нет. Наверное, самой жизни, которая вдруг ворвалась в мой замкнутый мир… — Он оглядел их стол. — Что вы пьете?
Словом, стал вливаться в их компанию без особых предисловий.
— Некоторые, наиболее продвинутые, члены нашей компании пьют джин с тоником. Американцы стали возить нам этот напиток, который сами не пьют. Прости, малыш. — Он поцеловал пальцы Вике. — Мне, как простому русскому мужику, не греет душу этот их джин с водой.
— С тоником, — поправила Вика.
— Один черт, как называется, но разбавляют так, что только запах и остается.
— Это запах тоника, а не джина, — рассмеялась Вика.
— Все равно не наш запах! — упирался Гарик. — По-моему, не жили хорошо, и привыкать нечего. Маришка, понятное дело, шампанское пьет. Традиционный женский напиток. Был. Теперь, выходит, к нему прибавился джин? В общем, так: Витольдыч «Лезгинку» принес, и мы с ним уж по старинке отравимся русским, то бишь дагестанским коньячком.
— А гестаповец Мюллер из «Семнадцати мгновений весны» утверждал, что в нем полно дубильных веществ, — поддела его Вика.
— Ничего, нам не грех и задубеть. А то мужик нынче больно хрупкий пошел. Как там по этому поводу военные шутят?
— Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона, — охотно проинформировал их Иван. — В этом пакете десерт.
Он продолжал выкладывать продукты на стол.
— А здесь… — Он помедлил и торжественно провозгласил: — Курица-гриль! Еще горячая…
— А мне нельзя отщипнуть от нее хотя бы крылышко? — простонала Марина.
— Не ты ли совсем недавно собралась худеть? — невинно поинтересовалась Вика.
— Мое слово, хочу — даю, хочу — беру. А ты можешь не есть. Мы хоть и сестры, но, если ты хочешь блюсти фигуру, на меня не оглядывайся… Вон посмотри, сколько фруктов Иван Витольдыч принес. В них калорий почти нет, одни витамины…
— Говорят, сейчас есть такие пищевые добавки, которые начисто отбивают аппетит. Но поскольку Гарик сказал, что ему худые девушки не нравятся…
— Когда это я говорил? — удивился Гарик.
— Не говорил? — фальшиво произнесла Вика. — А я-то думала, порадую своего дружочка, прибавлю на отдыхе пару килограммов.
— Значит, речь всего о паре килограммов? Стоило из-за такой мелочи огород городить!.. Хотя я все время говорил, что твоя фигура — высший класс, ни убавить ни прибавить…
— Все, все, первое слово дороже второго. Два килограмма ты мне разрешил.
— В первый раз встречаю женщин, которые не скрывают своей любви к еде, — улыбнулся Нестеренко.
— И заметь, несмотря на эту любовь, обе стройны, как газели.
— Имеешь в виду грузовик? — сварливо уточнила Вика.
— Перестань пинать меня, малыш, — попросил Гарик, — а то Иван подумает, что я собираюсь жениться на пиле «Дружба»… Лучше похвали. Пока вы глазели на закат, я сбегал в кафе и попросил девчонок завернуть мне с собой четыре штуки прекрасных отбивных. На косточке!
Он с видом фокусника открыл скромно висящий на спинке стула пакет, на который до того женщины не обращали внимания.
— Да, с голоду мы не умрем, — потерла руки Вика. — Ты знал, что Иван придет.
— Не знал. Просто я взял нам с тобой по одной и две — Маринке.
— Смейтесь надо мной, смейтесь, — сказала Марина и положила на хлеб отбивную размером с приличный башмак.
— Маришенька, я не смеялась, — жалобно проговорила Вика, следуя примеру сестры.
— Кто хорошо ест, тот хорошо работает, — заметил Гарик и тоже протянул руку к отбивной.
— Ну, вы, городские, и пашете! — восхитился Нестеренко, придвигая к себе последнюю котлету. — А с курицей что будем делать?
— И курицу съедим, — успокоила его Марина.
Так, подшучивая друг над другом, они и прикончили закуску, джин, коньяк, а когда в голове приятно зашумело, стали рассказывать анекдоты. По кругу — кто что вспомнит, пусть и самый бородатый.
На Марину шампанское оказало странное действие: она никак не могла вспомнить ни одного приличного анекдота. Даже странно, что почти весь ее арсенал, оказывается, состоял из всякой пошлятины.
— Давай быстрее, мы ждем! — поторопила ее сестра. — Буквально вчера не останавливаясь штук десять вспомнила, а сегодня ты вне себя от скромности.