Бросок на Альбион

Торопцев Александр Петрович

Бедный добрый Ульв понял, что если он сейчас не прекратит перебранку, то беды не миновать.

– Смотрите! – крикнул он, указывая на левый берег Днепра.

Там, чуть в отдалении, в устье небольшого притока, стояло поселение, окруженное с трех сторон водой. К реке вела вьюнок-тропа, петлявшая по бугристому склону холма, слегка уже побуревшему, посеревшему. По тропе шли в цветастых одеяниях девушки. Просто так шли. Просто – к воде. Ладья Харальда проплывала мимо. Девушки остановились, не зная, что делать: то ли помахать людям в ладье руками, то ли бежать домой.

– Что ты там увидел, Ульв? – удивленно спросил Халльдор, недовольный тем, что ему в который уж раз не удалось закончить спор.

– Как они похожи на наших девушек! – воскликнул Ульв и, не дожидаясь, когда спорщики поймут, в чем дело, зачем он все это придумал – мало ли девушек гуляет по белу свету! – он стал громко читать не свою вису, но древнюю балладу скандинавскую о Хавборе и Сигне.

ХАВБОР И СИГНЕ

Хавбор-король и Сивард-корольЗатеяли спор крутойИз-за прекрасной Сигне,Славной своей красотой.Вам эту девушку не покорить.Хавбор увидел странные сны,Спал неспокойно он.Утром у матери он спросил,Что значит этот сон.«Мне снился город на небесах,Всех городов светлей.Я Сигне в объятиях держал,Сквозь

тучу летел я с ней».«Небесный город снится к добру,Сигне тебе суждена.А туча пророчит бедуНа вечные времена».«Если вправду по воле небесСигне будет моя,Мне никакая смерть не страшна,Готов погибнуть я».Хавбор волосы отрастил,Платье надел девичье,И в Данию поехал он,Так изменив обличье.Он поплотней закутался в плащИ в замок явился смело.Он со двора прошел в покой,Где юная Сигне сидела.«Сигне, с подругами ты сидишьЗа высокой стеной.Хавбор послал меня к тебеУчиться работе ручной».«Что ж, я охотно тебя научуШить с лица и с изнанки.Со мною вместе ты будешь есть,А спать у моей служанки».«Я с королевскими детьмиИ ела, и спала,И я умру, если в спальне твоейМне не найдется угла».«Ну что ж, красавица моя,И здесь пусть будет то же.Со мною вместе ты будешь естьИ спать со мною на ложе».Ножом он кроил и резал ткань,Он волю дал старанью.Нарисовал он, как оленьВ лесу гуляет с ланью.И Сигне шила по этим штрихам,Волю дала старанью.Девушки шили, как могли,Сколько хватало толку.А Хавбор взял иголку в рот,Гонял языком иголку.Злая служанка стала ворчать,Ей до всего было дело:«Такой девицы не видела я,Чтоб вовсе шить неумела.Криво шьет, играет с иглой –Ну, нет конца проказам.Чашу с питьем ей подадут –Она выпивает разом.Вот и рука тверда, как сталь,Сожмет – так лучше не надо.И что-то не видела я у девицТакого дерзкого взгляда».«Молчи, служанка, сиди и молчи,Есть у тебя работа.Куда хочу, туда и гляжу,Глядеть на тебя – неохота».До самой ночи, дотемнаОни за шитьем сидели,И Сигне Хавбора увелаОтдохнуть на постели.Она свою руку в перстнях золотыхПоложила ему на грудь.«Скажи, отчего твоя грудь не растет,Ну хотя бы чуть-чуть?»«Девицы у нас владеют мечом,И нам привычна кольчуга.Вот отчего не выросла грудь,Не стала мягка и упруга.Скажи мне, Сигне, начистоту,Покуда мы вдвоем,Есть ли кто-нибудь на земле,Кто властвует в сердце твоем?»«Нет никого на всей земле,Кроме рыцаря одного.Это Хавбор сын короля,Но мне не видать его».«Если Хавбор сын короля,Назначен тебе судьбой,О Сигне, повернись сюда,Он рядом лежит с тобой».«Если ты Хавбор сын короля,Зачем я позор приму?Зачем ты с ястребом на рукеНе едешь к отцу моему?»«Как мне с ястребом на рукеЕхать к отцу твоему?Он тут же повесить меня велит,Я черную смерть приму».«Молчи, о Хавбор мой, молчи,Теперь недобрый час.Злая служанка моя не спит,Подслушивает нас».«Если подслушивает она,То ей придется туго.Верный меч под подушкой моейИ черная кольчуга.Кольчуга под подушкой моейИ верный острый меч.Явись хоть сотня слуг короля,Я честь сумею сберечь».Сын короля и дочь короляЛегли, как муж с женой,А злая служанка тихо ждалаУ двери в их покой.Злая служанка тихо ждалаУ двери в их покой,Она кольчугу и острый мечУкрала во тьме ночнойИ тут же к Сиварду-королюОтправилась в покой.«Проснись, мой добрый господин,Узнай о черном деле.Хавбор-король и дочь твояЛежат в одной постели».«Служанка, прикуси язык,Не лги своему королю.Еще и солнце не взойдет,Я сжечь тебя повелю».«Хавбор у дочери твоей,Моя правдива речь.Вот черная кольчуга его,А вот его острый меч».Сивард с постели разом вскочил,Сколько хватило прыти.«Вставайте, воины моиКольчуги надеть спешите!Вставайте, воины мои,Стяните туго ремни.В замке Хавбор сын короля,Ждите большой резни!»Копья и пики уперлись в дверь,Был тяжек их напор.«Ты здесь, о Хавбор сын короля?А ну, выходи на двор!»Хавбор под подушкой искалУ правого плеча,Но ни кольчуги не нашел,Ни верного меча.«Лишился я кольчуги моей,Меча лишился тоже,Но если жизнь придется отдать,Отдам ее подороже».Отважен Хавбор сын короля,Крепка его рука.Доской от ложа дрался он,Пока не сломалась доска.Кого ударит он ногой,Тому не встать с земли.Тридцать воинов короляУ двери Сигне легли.Едва надели на негожелезные оковы,Хавбор их порвал, как траву,Освободился снова.Злая служанка да будет в аду,На ум ей пришло сказать:«Только волосом госпожиХавбора можно связать.Волосом Сигне вяжите егоХоть на один оборот.Скорей разорвется сердце его,Чем волос он разорвет».Волосом Сигне связали егоНа один оборот,И Хавбор волоса не разорвал,Умрет – а не порвет.«Послушай, Сигне, любовь моя,Меня схватили враги.Когда увидишь, что я в петле,Светлицу свою подожги».«Хавбор, знай, что убийцам твоимЯ никогда не прощу.Невестам их за нашу любовьЯ нынче же отомщу».Хавбор к виселице подошел,Врагам он молвил так:«Повесьте прежде мой красный плащ,И это будет знак.Повесьте прежде мой красный плащ,Он краснее огня.Пусть женщины увидят егоИ пожалеют меня».Сигне увидела красный плащИ сразу все поняла.Она подожгла светлицу свою –Пускай горит дотла.Солому на крыше она подожгла,Дала она пламени взвитьсяИ со служанками заперласьВ пылающей светлице.Хавбор сказал, что хочет онПодольше на мир посмотреть,Он медлил, покуда светлица ееНе стала жарко гореть.«Теперь снимайте красный плащ,Висеть недолго ему.Тысячу жизней дайте мне –Я ни одной не возьму».Сивард-король спросил слугу,Пробегавшего мимо:«Что за костер такой горит,Откуда столько дыма?»Ему отвечал юный слугаВ печали и слезах:«Сигне светлицу подожгла,Неведом ей, видно, страх».«Тушите, воины, пожар,Не дайте Сигне сгореть!Достаньте Хавбора из петли,Не дайте ему умереть!»Сигне мертвой они нашлиСреди обугленных тел.Хавбора мертвым они нашли,Дух его отлетел.«О знать бы, как любила она,Как Хавбор ее любил,Даже ради Дании всейЯ их бы не погубил!»Сигне – в огне, Хавбор – в петлеНашли свой путь к могиле.А злую служанку в тот же деньВ землю живой зарыли.Вам эту девушку не покорить.

Ульв нашел верное слово. Все, кто слышали балладу, одобрительно зашумели, стали просить скальда прочитать свои собственные висы. А Харальд негромко сказал:

– Ты, Халльдор, очень похож на моих братьев. Но я их люблю.

Халльдор промолчал. Ульв улыбнулся, вздохнул. Небо на востоке стало медленно отдаляться, темнея. На север плыла галера Харальда, в столицу Гардарики, где правил конунг Ярицлейв.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ХАРАЛЬДА В СКАНДИНАВИЮ

«Мужественным нужно быть не по принуждению, а потому, что это прекрасно».

Аристотель. Древнегреческий философ. IV в. до н. э.

«Себя познай и нрав времени».

Эсхил. Древнегреческий драматург. VI-V вв. до н. э.

Конунг Ярицлейв выполнил все условия договора: он выдал дочь Эллисив замуж за вождя верингов (здесь их называли варягами), сохранил все богатства Харальда, выделил богатое приданое. И пир был на свадьбе.

И всю зиму дружина Харальда отдыхала, пировала, воины радовались зиме и снегу, нескончаемому веселью, щедрому гостеприимству. Хорошо – отдыхать, веселиться, не думать ни о чем – хорошо.

Несколько лет назад, еще до битвы при Стикластадире, Ярицлейв предлагал гостившему у него Олаву богатые земли в своей стране. Конунг Норвегии, проигравший войну Кнуту Могучему и вынужденный бежать из родной страны, не принял дар, не остался в стране Ярицлейва, отправился в Норвегию и погиб там в жестокой битве.

Харальду, своему зятю, Ярицлейв даже не пытался предлагать что-либо подобное. Он знал, что юного вождя – победителя – ждут великие дела. Он так же знал, что Харальд ни за что на свете не останется в Гардарики, в любой другой стране. Он рвался на родину. Конунг Гардарики рассказал ему о сложившейся на Варяжском [2] море положении после смерти Кнута Могучего.

2

Балтийском.

Последний разговор между ними состоялся весной, еще неровной на тепло и холод, когда корабли Харальда готовы были к отплытию на Запад.

– Тебе будет трудно осуществить задуманное, – сказал Ярицлейв. – Магнуса не зря назвали Добрым. У него много союзников и в Дании, и в Норвегии, и в Швеции, и даже в Англии. Помни об этом.

– Шведский конунг Свейн сын Ульва не союзник Магнусу, ты же сам говорил, – упрямо ответил Харальд, не желая понять главную мысль тестя.

– Я говорю о Магнусе Добром, – повторил Ярицлейв.

– Если он не отдаст мою долю наследства, я буду воевать с ним. Я бил сильных, злых и добрых. Магнус не сильнее и не добрее их.

– На поле сражения. Но у него другая сила. Его прозвал добрым твой народ.

Ярицлейв посмотрел на Харальда, умолк, словно бы вспоминая о чем-то, не менее важном, чем все обсуждаемые ими проблемы. Красавец-воин стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу. Светлые волосы до плеч теребил весенний ветер; глаза нетерпеливо, но несуетно осматривали знакомые пейзажи, знатных и простых людей, собравшихся проводить в далекий путь гостя и его жену Эллисив, воинов Харальда.

Харальд долго ждал этого часа, торопил время. Зима была веселая, бурная, гуленная. Ярицлейв и его жена Ингигерд сделали все, чтобы молодые не замечали времени, чтобы эта светлая морозная зима в Гардарики оставила у них в памяти только доброе, радостное. И вот настал час расставания. Последние минуты. Харальд изменился в лице, мягче стал его неспокойный взгляд. Он сказал:

– С добрыми воевать труднее, ты прав… – и, наконец, сменил тему. – Я буду беречь Эллисив, как ты берег верность мне, нашему договору. В этом мире я таких верных людей не встречал. Будь спокоен за дочь свою. Она – моя жена.

– Мир большой, – вставил Ярицлейв, и в голосе его стало больше покоя, меньше тревоги.

Но когда корабли Харальда отплыли от берега, когда через несколько долгих минут исчезли они за мягким поворотом реки, конунг русов сказал жене:

– Трудный он выбрал путь.

И вздохнул, не скрывая печали и чисто стариковского недоверия к делам и мечтам молодых.

– А ты говорил, что он – суровый, – вспомнила давнишний спор Ингигерд, но муж не стал ей отвечать, даже не вздохнул от раздражения, будто бы не слышал ее реплики: лишь глянул он на жену свою голубоглазую и сказал ровным голосом мудреца:

– Пора домой. Ветер свеж.

То было в Альдейгьюборге [3] . Корабли Харальда взяли курс на запад, в Швецию, в Сигтуну.

Быстрый ветер не спорил с волной – кто сильней? – не тревожил глубины морские, не трепал паруса, гнал, гнал на запад корабли Харальда, победителя, истосковавшегося, как и вся его дружина, по родной земле, по суровой красоте северного края, по причудливым извивам берегов, по тихой воде фьордов, куда тянется душа любого скандинава, потому что здесь, во фьордах, так затейливо и грустно соприкасаются две частицы одной души: морской и земной. Душа, душа! Она увлекала людей в мир мечтаний и грез, и творили они, люди фьордов, мир троллей и эльфов, привидений и водяных, русалок и карликов, колдунов и валькирий, оборотней… Душа, душа! Ее так трудно описать миром слов, линий, фигур, даже самых изощренных, сложных. Но она манит, она зовет к себе, она требует: познай меня; познав, облегчишь себе путь. Эта странная логика (в ней есть печать лукавства) с запредельных времен очаровывала человека, он познавал, он искал способы и средства познания и фиксации познания – самопознания. Он нашел их здесь, в стране фьордов, – в самых удивительных фантастических образах. Вот – оборотень. Что это такое? Это – одна из граней души человеческой. Утром он человек, нежный, как вода в жаркий полдень, днем он суров в трудах и заботах, вечером… он какой-то другой, ночью он может быть волком. Ночь для души – вершина самопознания. Не та ночь, когда солнце спать улеглось в своей опочивальне за мягким овалом гор на западе, когда люд, подчинясь законам солнца, закрывает, усталый, глаза в своих дворцах, домах, избушках и землянках, а та ночь, которая, растревожив беспрерывной чередой дел и бед, забот и споров род человеческий, предоставляет людям искусительную возможность доброму потребовать добро свое, слабому стать берсерком, сильному – взять в руки меч, злому – прилечь на плечо верной подруги и разрыдаться, нежному – топить в море крови таких же, как и он… Ночь души.

3

Название старой Ладоги у древних скандинавов.