Будь честным всегда
Шрифт:
— Не валяй дурака.
— Не пойду.
— Ах ты упрямый осел! — сказал Гимеши и боднул Миши головой в грудь: он всегда дрался головой.
Миши свалился на парту и засмеялся.
Толкая друг друга, мальчики направились к выходу, и у Миши рассыпались учебники — у него не было даже ремешка, и учебники он носил просто под мышкой. А Гимеши всегда складывал свои вещи второпях и совсем не так тщательно, как Орци.
— Все равно не пойду! — выпрямляясь, заявил Миши.
— Ну, раз ты такой глупый… — пожимая плечами, сказал Гимеши. Вдруг в класс запыхавшись вбежал Орци.
— Нилаш!
Миши покраснел и с испугом взглянул на Орци: наверное, тот уже знает, что он не хочет к ним идти.
— Поди-ка сюда!
Он отвел Миши в сторону и зашептал:
— Совсем забыл, я ведь даже не объяснил тебе, где мы живем.
— Я не… — Миши хотел сказать, что не придет, но не посмел, вдруг страшно пожалев, что с ним сейчас нет Гимеши.
Орци долго объяснял, где они живут (на улице Кошута, около театра), назвал номер дома и сказал, что надо подняться на второй этаж — там их квартира.
— Мама сказала, чтобы я обязательно тебя пригласил, ей и господин Дереш говорил о тебе.
Миши обомлел: господин Дереш!
Орци дружелюбно кивнул и умчался — и так потерял много времени, надо было наверстывать.
Нилаш бросился во двор, чтобы догнать Гимеши и сказать ему, что преподаватель латыни обязательно велел пойти к Орци, но приятеля нигде не было, хотя Миши и добежал до самого памятника Чоконаи. Он искал Гимеши, пока не позвонили к обеду, и тогда что было духу кинулся со своими учебниками на третий этаж, к себе в комнату, а потом помчался вниз, в столовую, но все же немного опоздал.
На обед подали суп-гуляш и молочную кашу. Звон ложек и тарелок подействовал на Миши благотворно, ел он с большим аппетитом, и, когда в конце обеда наставник принялся читать молитву, мальчик быстро доел остатки каши.
Вернувшись в комнату, Миши стал одеваться.
— Куда это ты собираешься?
— Глядите, Нилаш умывается! — кричали ребята.
— Даже чистую рубашку надел! Ноги-то вымоешь?
— Куда это он идёт? — удивлялись ребята.
— Да вот господин Дереш велел, — уклончиво отвечал Миши.
Имя преподавателя было для него защитой, иначе он не посмел бы устроить такую комедию.
Миши прекрасно знал, где находится театр; он прошел сапожные ряды и, подойдя к театру, прочитал на афише: «Головорезы». Вот бы посмотреть! Он решил, что купит билет. В канцелярии за десять крейцеров можно было получить билет, и Миши не пожалел бы денег, но нужно просить разрешения у классного наставника, преподавателя латыни, и поэтому Миши еще ни разу не был в театре.
Он долго разгуливал возле театра, как вдруг, громко напевая, подошел какой-то человек, с бритым лицом, в цилиндре и в странном широком плаще, и Миши убежал.
Погода была хорошая, снег почти растаял, оставаясь только кое-где под кустами; светило солнце, но было все-таки холодно.
Когда Миши нашел дом, в котором жил Орци, он не отважился сразу войти, а раз пять прошелся мимо. Только после этого, весь красный от смущения, он торопливо вошел, робея, поднялся по лестнице с решетчатыми чугунными перилами и подошел к большой белой двери, на которой не было ручки.
Мальчик просто не знал, что ему делать: как тут войдешь, если нет ручки? Он долго стоял расстроенный, но вдруг дверь распахнулась, и из-за нее выскочила служанка, едва не налетев на Миши.
— Я к Орци.
— К Бебуци? Он дома! Ну, заходите! Да заходите же!
Миши обидело, что служанка с ним так разговаривает. Он молча вошел в квартиру и оказался в красивой комнате с ослепительно белыми шкафами. Оглядевшись, Миши увидел, что в ней четыре двери, и не знал, куда идти дальше.
Тут он услышал за спиной смех и обернулся: над ним потешалась все та же служанка.
— Туда идите, налево. Не туда! Налево, говорю же вам, налево, — и, смеясь, показала на дверь справа. — То есть я хотела сказать, направо!
С этими словами она захлопнула за собой дверь. Миши взялся за ручку, которая была довольно высоко, и вошел в маленькую темную комнату. Из нее дверь вела в другую, большую и светлую, окнами выходившую на улицу.
Миши остановился посреди темной комнаты, следующая большая комната была ярко освещена солнцем и еще чем-то, висящим над столом, сверкающим, как второе солнце, — просто слепило глаза от такого яркого света. У стола сидела белокурая женщина и громко смеялась.
— Конем, конем! — послышался голос Орци.
Некоторое время Миши стоял тихо, его не замечали и продолжали играть в шахматы. Миши тоже умел играть в шахматы, в прошлом году его научил дядя Терек.
Наконец он решился и тихо позвал:
— Орци!
Его услышали и оглянулись, а он, держась рукой за косяк двери, снова тихо сказал:
— Орци!
Орци бросился навстречу Миши.
Белокурая женщина тоже увидела мальчика — стоит в зимнем пальто, опираясь о косяк двери, и шепчет — и не могла удержаться от смеха.
— Привет, Нилаш, я играл с мамой в шахматы, — сказал Орци.
Они как-то неловко пожали друг другу руки.
У Миши горели щеки — наверное, от ветра: здесь, в Дебрецене, возле коллегии и у театра, где он сегодня долго бродил, всегда такой сильный ветер.
— Сними пальто, — сказал Орци.
Миши снял пальто, которое ему шила мама, оно было на толстой ватной подкладке, теплое, как одеяло, вот только не слишком ладно на нем сидело.
Вдвоем с Орци они отнесли пальто в прихожую и повесили, а сверху положили шляпу, его новую суконную шляпу.