Будь честным всегда
Шрифт:
— Твой брат?
— Ну да.
Миши недоверчиво слушал.
— Но папа сказал, что лучше всего то, что я сам написал: смешно получилось.
Маленький Нилаш удивлялся все больше и больше: значит, и смешное можно писать в журнал?
Потом их позвали на полдник.
Стол был накрыт только на двоих. Подали шоколад. Миши никогда еще не приходилось пить шоколад: он был приторно-сладок, и мальчик с трудом допил. Но не допить постеснялся, боялся, что его сочтут невоспитанным. Он и кофе-то пил только с половинкой кусочка сахара, а этот шоколад был чересчур сладок. Зато кекс оказался таким вкусным, что Миши был готов съесть кусков двенадцать. Сначала он был очень весел и чувствовал себя совершенно свободно, но, когда вошла мать Орци и села возле них, он ни за что на свете уже не решился бы взять ни одного куска.
— Большое спасибо, достаточно.
— Да что ты! Ведь в коллегии не пекут кексов, возьми еще хоть кусочек.
— Большое спасибо, я сыт.
— Тогда возьми парочку с собой, съешь в коллегии.
— Большое спасибо, нет.
Невозможно было его переубедить: скажет один раз «нет», значит, уже окончательно. Дома, бывало, в воскресенье встанет из-за стола после сладкого, поблагодарит за обед, поцелует родителям руки, и вдруг принесут жареную курицу. Братья с восторгом накидываются на нее, а его хоть режь, ни кусочка больше не съест, раз уж поблагодарил.
— Ну что ж, тогда поешь компоту.
Миши не знал, что это такое, но оказалось, что просто ягоды в сиропе. Мама тоже заготавливала каждое лето пять-шесть, а то и десять банок, когда бывал сахар.
Компот ему страшно понравился, он даже два раза себе подкладывал.
— А ты, Бебуци? Ты почему не ешь, сынок?
Бебуци!.. Сегодня он уже слышал это имя несколько раз, но как-то не обратил на него внимания. Бебуци! Не хватало только, чтобы и его дома называли каким-нибудь именем вроде этого!..
И тут пришли гости, к тому же — о ужас! — целая толпа девочек. И все словно из «Журнала для девушек», но Миши никогда не думал, что такие бывают на самом деле и разгуливают вот так запросто.
С ним даже не поздоровались, и он тихо стоял в стороне, зато Бебуци поздоровался с каждой из них за руку. Среди них была одна светловолосая, краснощекая толстушка. Миши ее сразу же заметил: волосы у девочки рассыпались по плечам и блестели, словно настоящее золото. Она только взглянула на Миши своими серыми глазами, такими большими, что он совсем перепугался, покраснел, колени у него задрожали, и он не смог бы выговорить ни слова. Миши, правда, заметил, что у нее вокруг носа веснушки.
Он шепнул Орци, что ему пора уходить.
— Уже? — спросил Орци.
— Да.
— Я провожу тебя.
Они вышли из комнаты.
Тут Миши вспомнил, что не поцеловал руку матери Орци ни когда пришел, ни теперь, когда уходит; он остановился, собираясь вернуться, а то что она может подумать?
Мать Орци в этот момент как раз обнимала сероглазую, светловолосую девочку, и Миши так испугался, что тут же выскочил в прихожую.
— Куда ты так спешишь? — спросил Орци.
Миши не ответил и так дернул свое пальто, что порвал на нем вешалку.
— Девчонок испугался?
— Никого я не испугался!
— Я-то просто шучу с ними.
Миши нахмурился.
— У тебя есть кузины? — спросил Орци.
— Что-что?
— Да девочки в семье, двоюродные сестры.
— Нет.
— Так ты один у родителей?
— Нет, как же, нас пятеро.
— Ну а сестры-то есть?
— Нет… Сестер нет.
— Когда ты теперь придешь?
Миши взглянул на него и хотел сказать, чтобы Орци приходил сам, но испугался, что тот и вправду придет, а это не разрешалось. Только к старшему по комнате могли приходить друзья, остальным было запрещено приглашать знакомых. Еще пропадет что-нибудь, если будут ходить посторонние.
Миши пожал плечами и опустил глаза. «Никогда!» — подумал он.
— Не знаю, — сказал он громко и крепко пожал Орци руку.
— Пока.
— Пока.
В этот момент вошла мать Орци, неся в руках маленький сверток.
— Что, Орци, убегает наш маленький друг? — смеясь сказала она. — А вот это возьми с собой, но разверни только в коллегии.
И она сунула ему в руки легкий сверток.
— Надеюсь, ты идешь домой?
— Нет.
— А куда же?
— Читать.
— Куда?
— Я каждый день в течение часа читаю вслух одному слепому старому господину.
— Да?
— Да.
Красивая белокурая дама с удивлением посмотрела на мальчика.
— А как же… Деньги он платит… или… — спросила она нерешительно.
— Конечно платит!.. Десять крейцеров!
— В месяц?
— В час.
— Вот как? В час…
Она с каким-то испугом посмотрела на маленького мальчика.
Этого еще никто не знал, он и в классе не посмел никому сказать, так что приятель его тоже был поражен.
— Слышишь, Орци? — проговорила мама и засмеялась, но по щеке ее катилась слеза.
Теперь маленький гимназист понимал, что на этот раз над ним не смеялись, и, дойдя до театра, все еще не переставал радоваться, что так удивил их.
Он снова вспомнил, что так и не поцеловал руку матери Орци, не посмел. Тете Терек и тете Вашархеи он всегда целовал руки, но такой благородной даме просто не отважился… Миши покраснел: что она теперь о нем подумает?
До пяти часов ему пришлось еще долго слоняться по улицам, зато многое удалось продумать. Но вдруг ему вспомнилась эта светловолосая сероглазая девочка, и он, как заяц, пустился бежать, сам не зная куда.