Будь моей ведьмой
Шрифт:
— Уж не откажи, войти дозволь, хозяюшка, — произнес мужик.
Я дернулась, да Волку тихонечко:
— Кочергу подай.
— Окстись, Риточка, это ж сам Змей Горыныч сватом к тебе явился, — воскликнула Ядвига.
— Угу. — Страх испарился, и теперь вредность проснулась. — Тогда топорок!
Змей Горыныч улыбнулся, а оскал там — ух!
— Не гневись, не гони, дева красная, дозволь слово молвить, — произнес он и в избушку, главное, вошел сразу.
Ну я подумала, подумала да на скамью у стола указала. Горыныч прошел, сел… то ли землетрясение, то ли у избы моей от такой тяжести перенапряжение, что ноги задрожали.
— Садись, хозяюшка, разговор у нас будет, — продолжил Змей.
— Это какой?
И вот на это мне сказочный герой как выдаст:
— Я к вам с купцом, удалым молодцом, есть ли у вас живой товар, продайте?!
Я в окошко выглянула, там Стужев с богатырями стоит, у Саши улыбка довольная, Илюра грустный. В общем, кажется, мне сейчас мужа родного сватать будут.
— А хорош ли товар? — спрашиваю подозрительно.
— Хорош-то хорош, — Горыныч подбородок поскреб, — да характер поганый.
Так я и знала!
— Сильно поганый? — просто так уточняю, из любопытства.
— Поганей некуда, — развел руками Змей Горыныч. — Зато богатство имеется, собой пригож, целого царства наследник.
— Та-а-ак, — протянула я, присаживаясь за стол, и спросила прямо: — Это вы мне сейчас Кощея-младшего в женихи навязывать будете, да?
Улыбка у Горыныча все же брррр! Но мужик оказался мировой, кивнул мне согласно, да только ломать комедию далее мне не хотелось. Глянула еще раз в окно, потом на Змея, потом снова в окно на довольного Стужева, подскочила, выбежала на порог и вот прямо с порога во весь голос:
— Илюрочка, богатырь мой распрекрасный, соколик ты мой бородатый… в смысле ясный, уж не засылай сватов, и так согласная я!
И стало очень тихо. Совсем тихо. Оторопели богатыри, остолбенел Гад Змеевич и два брата его, побелел «соколик бородатый», зато некоторые улыбаться сразу перестали! И теперь стоят и смотрят, синими глазами сверкая — точно лед на морозе!
И тут из кустов тихое беличье:
— То-то же, будут знать, как над нашей ведьмой шутки шутить.
— За ведьму Мля! — поддержали ежики.
И над всем болотом пронеслось раскатистое и многоголосое «Мля-а-а-а!».
Стужев глаза сузил, взгляд такой нехороший стал, и выдал перекрытое ревом моей армии:
— Маргош, это от меня сват был!
— Ой, правда?! — Я руки на груди сложила и тоже злым голосом: — А я в курсе, что от тебя.
— Да неужели? — взбешенно-издевательски поинтересовались некоторые.
— А вот представь себе! — орем же друг на друга на глазах всей честной публики.
— Тогда какого черта, Маргош?! — вопросил Кощей-младший.
— Саш-ш-шенька, — прошипела злая я, — ты уж извини, но у меня после первой свадьбы осталась травма психологическая, так что избави боже от второй!
Стужев руки на груди сложил, прям как я, и тоже прошипел:
— Ритуссссь, не хотелось бы тебя расстраивать, но, видишь ли, на Терре наш брак фактически недействителен.
Моя великая армия выдала печальное:
— Мля-а-а…
Я была не так пессимистично настроена и, мило улыбаясь мужу, радостно воскликнула:
— Да здравствует свобода!
Некоторые нахмурились и добавили:
— Малыш, поверь — от второй свадьбы тебя ни Бог, ни бес, ни ангел не избавят.
Стало тихо. Очень. Как-то даже холодом повеяло.
Мне тоже нехорошо сделалось, стою смотрю на него испуганно. А Стужев, гад, убедившись, что смысл слов достиг адресата, мило улыбнулся и ласково так:
— Ритусь, поздно уже, разбирайся со своим зверьем фольклорным, я урага до утра вырублю, и мы спать.
— Хорошо, дорогой, — сказала я, развернулась и вошла в избушку.
Едва дверь закрыла, послышалось:
— Кочергу?
— Топорок?
— Скалку?
— Мечец-кладенец?
— Какие вы у меня добрые, — растрогалась я, — все в меня.
Ядвига хихикнула, но тут же снова книгой прикинулась, а все оттого, что дверь открылась и Саша вошел. Встал на пороге, оглядел нас, присутствующих, нахмурился и понеслось:
— Волк, остаешься за хозяина, кстати, коняку попастись проводи.
Я посмотрела на своего любимого и подумала: «Какой он у меня заботливый». Но тут Кощей-младший добавил:
— А то он на болотной траве траванется еще, потом копай ему яму подходящих размеров, копать, кстати, тебе, если что, придется. — Волк как-то весь напрягся, а Саша продолжил: — Буренку захватите. Впрочем, сам понимаешь, для этой тоже яма нехилая понадобится, гуся можешь не брать, я его с удовольствием сам закопаю.
Гусь, собственно, под столом сидевший, гулко сглотнул. Но едва я попыталась вмешаться, Кощей вновь начал распоряжаться:
— Кот, — Саша к нашему Ученому повернулся, — бери свою клептоманскую шайку, сгоняйте на восток, там земли боярина Севостьяна, у него сорт пшеницы особый, волшебный, «Золотой рой» называется. Захватите мешков шесть, волкодавов можешь взять.
— Так пшеница-то та заговорена, — дрожащим голосом вставил мой Котик.
— Саррэн ашас, — произнес Стужев. — Заклинание подчинения «Золотого роя». Собственно, после произнесения пшеница сама в мешки наберется, главное, тару с собой взять не забудьте. И да, как вернешься, Колобку, морде жмотинской, отдашь два мешка, остальное зверью травоядному. Учтите, без подпитки ваша курица общипанная скопытится раньше времени.
Курочка Ряба кудахнула, оскорбленная, видимо, до глубины курячьей души, но испугавшись угрозы преждевременной гибели, умолкла.