Буддист-паломник у святынь Тибета
Шрифт:
Остальные народы уже разновременно заимствовали у них письмена, приспособляя их к своему языку. Так, исследователи говорят, что столь известные теперь латинский и греческий алфавиты, послужившие затем праотцом, если можно так выразиться, письмен всех европейских народов, были переняты из финикийского, который, в свою очередь, был заимствован у египтян. Это же финикийское письмо послужило началом европейского, арабского и сирийского письмен.
От последних были новые заимствования. Например, из сирийского письма было заимствовано согдийское (Согдиана – государство, существовавшее в нынешнем Туркестане), а из согдийского – уйгурское.
Это-то уйгурское письмо послужило началом письма, про которое и будет дальнейшая речь.
Всякая бесписьменная народность с развитием своей жизни и при условии самостоятельности национальной культуры ищет для практических целей, сношений и передачи своих мыслей уже более прочное и культурное достояние для своего языка, а именно письменность.
Так и монголы в самом начале своей истории столкнулись на западе от своих кочевий с уйгурами, народом, стоявшим на другом уровне культуры, а именно на скотоводческо-земледельческом, кочево-оседлом, и отличавшимся языком хотя и родственным, но более культурным и имевшим уже свою письменность, о происхождении которой только что сказано. Историки рассказывают, что хан, выведший монголов на мировую сцену, будто узнал о существовании уйгурского письма только при пленении хранителя государственной печати. Это, по-видимому, рассказ для некоторого умаления монгольского завоевателя, но верно то, что в то время у монголов не было своего письма.
Поэтому монголы переняли уйгурское письмо сперва в чистом виде. Во время беспрерывных военных походов им, в сущности, некогда было заниматься окончательной переделкой этого письма для своего языка.
Вместе с письмом они познакомились с новым языком, который был гораздо богаче тогдашнего языка чистых скотоводов-звероловов.
Когда же кончились военные походы при Чингисхане и его преемниках, то в руках монголов оказалась почти половина тогдашнего мира и жизнь стала переходить на мирное положение.
Тогда внук основателя монгольского государства Хубилай счел неудобным для победоносного монгольского народа заимствованное письмо и приказал тибетскому Пагба-ламе составить для монголов оригинальное письмо. Этот тибетец составил так называемое квадратное письмо, введенное затем в употребление в канцеляриях для официальной переписки. Это письмо продержалось до смерти хана Хубилая, затем постепенно исчезло и теперь уже забыто народом.
Смерть долго царствовавшего Хубилая как бы избавила монгольский народ от квадратного письма, которое уже начало проводить к ним китайскую культуру, как письмо, очень приспособленное для транскрипции китайских слов.
Монголы снова возвратились к уйгурскому письму, вытесненному в канцеляриях, но оставшемуся у народа вместе с новыми понятиями чужой культуры.
Теперь монголы могли остаться при культурных заимствованиях от родственного по крови и быту уйгурского народа [298] , в том числе и письменности.
Но когда язык и культурные потребности монголов стали развиваться, тогда почувствовалась недостаточность уйгурского письма для монгольского языка, и тибетскому ламе Чойджи-Одзэру в 1310-х годах пришлось произвести реформу в уйгурском письме согласно требованиям монгольского языка [299] . Так появилось монгольское письмо, полученное путем переделки заимствованного уйгурского письма.
298
Говоря о том, что уйгуры родственны монголам «по крови и быту», Г. Ц. Цыбиков, по-видимому, придерживался мнения Иакинфа Бичурина, считавшего уйгуров монголами по происхождению. Но подавляющая часть ученых находит, что уйгуры времен их ханства (VIII–IX вв.) были тюрками. Это, конечно, не исключает того, что в состав древнего Уйгурского государства, вероятно, входили какие-то монгольские (скорее всего, западномонгольские) племена.
299
Легенда, рассказываемая в монгольских источниках, о том, что Чойджи-Одзэр в 1311 г. изобрел монгольский алфавит или, как более осторожно пишет Г. Ц. Цыбиков, усовершенствовал уйгурское письмо, по резонному заключению академика Б. Я. Владимирцова, не соответствует истории развития монгольской письменности, так как дошедшие до нас памятники свидетельствуют, что реформа монгольского письма произошла гораздо позднее, в XVI в.
До этого времени монголы пользовались собственно уйгурским письмом. Памятников этого письма осталось немного, и то только благодаря тому, что письмена были или высечены на камне, или воспроизведены на металлах, или попали к оседлым, более культурным народностям, как европейцы и китайцы. Условия кочевой жизни, конечно, не благоприятствовали ни распространению, ни сохранению письменности. Памятники периода уйгурского письма для монгольского языка следующие:
1) так называемый Чингисов камень;
2) письма хана Гуюка к римскому папе;
3) письма иль-ханов Персии – Аргуна и Ульзэйту – королю Франции Филипп у IV Красивому;
4) пайцзы золотоордынского хана Абдулы и др. мелкие памятники.
Затем, к таким же произведениям на монгольском языке, но уйгурскими буквами относилась и летопись «Юань-чао-ми-ши», написанная около 1240 г. [300] Подлинник этой летописи пока не найден, но сохранились транскрипция и перевод ее на китайском языке.
300
Если Г. Ц. Цыбиков смог назвать 5 памятников, написанных уйгурским алфавитом на монгольском языке, то к концу XX в. насчитывалось не менее 27–28 памятников и фрагментов доклассического периода.
Возвратившись к уйгурскому письму после задержки его развития Хубилай-ханом, монголы приспособили это письмо к своему языку, как уже сказано, в начале XIV в. Этот век, как известно, был свидетелем падения монгольских династий во всех завоеванных странах. В самой же коренной Монголии еще оставался великий хан, который едва удерживал разваливавшееся единство монгольских племен. Поэтому конец этого и весь XV в. можно считать эпохой междоусобных войн между отдельными князьями.
В конце же XV в. вся Монголия объединяется под властью одного хана – Даяна, и мирная жизнь, восстановленная этим ханом, продолжается и при его преемниках, хотя к концу своего царствования Даян-хан разбил Монголию на уделы, раздав их своим сыновьям, которых было до 11 чел. (середина XVI в.) Монголы теперь обратились к своему хозяйственному быту, который, впрочем, оставался таким же, как и раньше, и только местами они переходили к земледельческим формам.
У монгольской аристократии осталось только одно средство приобрести популярность, а именно насаждение среди народа буддизма в форме ламаизма и культивирование письменности, но развитие последней задерживалось общим застоем хозяйственной жизни и не допусканием тибетским языком, языком ламаистской учености и молитв, монгольского языка и письменности в духовных школах и молитвах. В конце XVI в. отдельные князья соперничают между собою в деле распространения буддизма. Так, известны туметский Алтан-хан и халхаский Абатай-хан.
Письменность же монгольская достигла больших успехов у чахаров, у коих в начале XVII в. появляется перевод и издание буддийского канона Ганчжур, т. е. «слова Будды».
В первой половине того же XVII в. на исторической сцене появляется народность, обитавшая по соседству с монголами, а именно маньчжуры. Они при своем выступлении были народностью не особенно высокой культуры и не имели даже своей письменности. Монголам было предложено мирное сотрудничество с ними, на что и пошли они. Оказал сопротивление маньчжурам только чахарский хан, который погиб в борьбе с ними в 1634 г. Маньчжурам нужны были монголы, во-первых, для помощи в предпринятом ими походе против Китая и, во-вторых, чтобы обезопасить свой тыл. Вслед за покорением ближайших к великой стене монголов маньчжуры направились к главной цели своего движения – завладели Китаем и продержались там как господствующая народность более 250 лет.