Будем жить!
Шрифт:
Щепкин понял, что заговорился, сказал лишнее. Об этих деталях еще никто не знает… Плохо! Но Сорокин туповат и в психологические тонкости не вникает.
– Все понял, Сорокин?
– Так точно, товарищ генерал!
– Выполнять!
– Есть!
В исполнительности Сорокина можно было не сомневаться. А вот в его памяти… Забудет ветеран медиков вызвать и девушка может очень просто загнуться от потери крови. Жалко!
Щепкин вдруг опять вспомнил о сложности человеческой психики. Ему ведь было жалко девчонку, потому что она голая на кровати лежала. Была бы она в джинсах и куртке или вообще в пальто и все. Абзац! Ему бы
Понятыми пришлось пригласить соседа с женой. В первый момент это смутило следователя Игрункова. Пенсионер Иван Петров мог быть по этому делу и потерпевшим. Но три разбитых стекла, дырявая занавеска и ваза от друга-подлеца не шли ни в какое сравнение с покушением на убийство гражданки Серпинской Ларисы Евгеньевны.
Игрунков чувствовал, что в этом спектакле у него третья роль. Первыми были телевизионщики и журналисты. Они сверкали вспышками и софитами. Они снимали все и всех, попутно уничтожая улики и иную доказательную базу.
В другое время Игрунков шуганул бы их всех, направил бы их к их журналисткой матери. Но полковник Сорокин со ссылкой на генерала Щепкина потребовал не препятствовать гласности: «Народ должен знать правду! Тут дело политическое. Не шути с этим, Игрунков».
А Игрунков вообще шуток не любил. Тем более с генералами.
Потом приехали медики и быстро уволокли раненую и приходящего в себя Кима Баскакова. Игрунков хотел надеть на него наручники, но медики не дали это сделать. Пришлось отправить вслед «Скорой» машину сопровождения с сержантом. Не отпускать же подозреваемого без конвоя.
Игрунков громко объявил журналистам, что через три минуты он выгонит всех. Здесь, мол, место преступления. И свободу слова здесь ограничивает время и он, следователь Игрунков.
Понятой Иван Петров был пока ни при деле. Журналисты толпились, сверкали вспышками и отпихивали его все ближе к серванту, на котором между книг стояла привлекательная штучка… Перед уходом на пенсию Петров много раз намекал на свою мечту о видеокамере. Он надеялся, что это и будет отходной подарок от товарищей по работе. Но товарищи оказались хозяйственными и подарили новоиспеченному пенсионеру шуруповерт. Очень полезная вещь, когда надо постоянно вкручивать – выкручивать. Но через день Петров зашурупил все, что можно: повесил две картины и построил лавочку у мангала…
Журналисты просто придвинули Петрова к видеокамере. Он дотрагивался до нее щекой. Стоит только протянуть руку… И он протянул руку, но этого никто не заметил… Он сунул ее под куртку и прижал подтяжками. Именно в этот момент Игрунков заорал:
– Все, время кончилось! Прошу освободить место проведения следственных мероприятий… Пошли все отсюда вон!
Последующие два часа Петров провел с чувством страха и с радостным ожиданием. Ему не терпелось взять в руки его новую камеру, погладить ее, поглядеть в глазок… Камеру Петров воспринимал как сувенир от дачного соседа, от безвременно ушедшего в колонию Кима Баскакова. За порезанную девушку ему дадут лет пятнадцать… Хорошо бы двадцать… Вернется, тогда и получит свою камеру назад. Он же не вор, Иван Петров. Он временно взял. На добрую память…
Понятых Игрунков отпустил в первом часу ночи.
Трудно было не заметить, что понятой Петров косит под Сталина, плотно прижимая локоть левой руки к своему боку. Но у следственной бригады мелькало в глазах от обилия вещдоков, и кособокий сосед подозреваемого их совершенно не интересовал.
Ничего не заметила и жена Ивана Петрова. Она всю дорогу дремала. И не то, что бы ей все это было безразлично. Нет! Ее это очень сильно волновало, но спать хотелось еще сильнее.
По дороге домой пенсионер Петров решил, что такой сонной жене нечего говорить про камеру. Это его добыча. А через неделю он поедет в город, вернется веселый, покажет супруге эту вещицу и сообщит, что купил ее у забулдыги за бутылку.
Засыпая на скрипучей кровати, воришка Иван Петров под храп жены размышлял о цене добычи. Стоит ли она пять сотен баксов? Больше или меньше?
Он и представить себе не мог, что в сарае среди инструментов и тряпья лежала вещица, в которой жизнь и свобода десятков людей. А еще в этой камере результат будущих выборов, власть над губернией, а значит и огромные деньги. Не сотни баксов, а сотни миллионов…
Но главное, что старик Петров спрятал в сарае свою обеспеченную старость. Это при хорошем раскладе. А при плохом – на полке пылилась его смерть.
Глава 5
Можно ли в огромной Москве найти джип, у которого пять лет назад разбили заднее стекло? Нельзя!.. Но если очень хочется, то можно. Все дело в цене, а деньги на оперативные расходы у Савенкова были. И еще – у него списки людей, через которых можно было добыть любую информацию.
Эта профессия называется посредник. Очень удобная должность… При взятках, например… Если вы даете посреднику деньги за некую услугу, то это не взятка. Тот же не чиновник и вы знать не знаете, как и что он будет делать. А потом посредник дает деньги в долг сыну чиновника. И это формально не взятка. А сын просит о чем-то папашу… Одним словом: взятка есть, а по одному звену цепочки доказать ничего нельзя.
Утром Савенков встретился с одним из таких посредников. По первым фразам стало понятно, что тот накручивает цену. Он долго говорил о трудностях задачи, о том, что людям пришлось провести десятки срочных встреч с агентурой, прошерстить сводки ГАИ, проверить множество автомастерских.
Савенков ждал, когда начнется разговор о новой цене, но он ошибся. Просто посредник в свою очередь боялся, что клиент снизит ставку. Такое часто бывало. Правда, заказчик иногда на свой запрос получал полную туфту, аккуратно сработанную липу, очень похожую на правду.
На этот раз оба участника сделки были абсолютно честны. В безлюдном месте Савенков передал остаток оговоренной суммы, а посредник протянул конверт, в котором был только один листочек с тремя десятками строк: номер джипа, дата смены заднего стекла, мастерская, полные данные на хозяина авто, включая его кличку – Чижик.
Любопытной была последняя фраза из этого документа. Гражданин Пыжиков Василий Иванович по кличке Чижик не был судим, не привлекался, не подозревался ни в чем конкретном, но имел очень плотные связи в уголовном мире и ходил там если не в авторитете, то далеко не в шестерках.