Буденный: Красный Мюрат

Соколов Борис Вадимович

– Последнюю ночь, – рассказывали мне участники рейда, – мы стояли под Торговой. Большевики энергично обстреливали нас, но пули никого не пугали. Страшнее был мороз. Тысячи обмерзших остались позади нас в степях. Их засыпала уже метель. Уцелевшие жались возле своих лошадей. Стоишь пять-десять минут. Чувствуешь, что начинаешь дремать, что засыпаешь, падаешь… Еще несколько минут – и уснешь вечным сном. Встряхнешься. Подойдешь к соседу – видишь, что и он замерзает. Что делать? Бросаешься на него, падаем вместе на снег… Начинаем драться самым настоящим образом. Отогреешься и… как будто минут на пятнадцать-двадцать легче станет.

После этого кошмарного похода тысячи обмороженных были свезены на станцию Атаман и за неимением даже теплушек были посажены на открытые платформы. Мороз по-прежнему доходил до 25 градусов. Между тем на фронтовой линии (Батайск – Торговая) за отсутствием паровозов почти совершенно замерло

железнодорожное движение. Целый день прождали обмороженные паровоза. Не дождались и… поползли по своим отдыхавшим после рейда в окрестностях станции частям».

Сам Буденный вспоминал: «Жуткую картину представляла степь, усеянная сотнями убитых и замерзших белоказаков. Среди брошенной артиллерии и пулеметов, зарядных ящиков и разбитых повозок лежали замерзшие люди и лошади. Одни замерзли, свернувшись в клубок, другие на коленях, а иные стоя, по пояс в снегу, рядом со своими застывшими лошадьми… Белые потеряли убитыми и замерзшими до пяти тысяч человек и две тысячи триста лошадей».

В войсках Деникина, деморализованных осенне-зимними поражениями, начались разногласия и раздоры. Кубанцы уже не испытывали теплых чувств к добровольцам, донцы подозревали кубанцев в большевизме, Сидорин и Павлов, имея в тылу Буденного, торопились сами бросить донскую конницу ему в тыл, не учитывая, что в голой степи в 25-градусный мороз насмерть померзнут и люди, и лошади. В результате отборная донская конница больше половины своего состава потеряла от морозов, а не от буденновских шашек. В итоге задержку конармии у батайской пробки белые толком использовать не сумели. Буденный же действовал против Павлова вполне грамотно, в степь не углублялся, держался населенных хуторов и станиц, вынудил противника ночевать в чистом поле и в конечном счете разбил лучшую донскую конницу.

После этого Конармия разгромила конницу белых в районе станиц Среднеегорлыкская и Егорлыкская в крупнейшем кавалерийском сражении Гражданской войны в период с 25 февраля по 2 марта 1920 года. Буденный перерезал железную дорогу у разъезда Горький и атаковал врага с тыла, полностью вырубив элитный офицерский полк. «Дух был потерян вновь», – писал Деникин об этом сражении. После этого Вооруженные силы Юга России безостановочно откатывались до Новороссийска. Остатки беспорядочно эвакуировались в Крым, где Деникина на посту командующего сменил Врангель.

Успешные действия Первой конной и других красных частей окончательно обезопасили Советскую республику от наступления белых и приблизили окончание Гражданской войны. Понимая это, в Москве устроили триумфальный прием Буденному и другим красным командирам. 5 апреля личный вагон командарма посетили поэт Демьян Бедный и певец Федор Шаляпин. Буденный угостил их шампанским, которое закусывали донским салом. Шаляпин с бокалом шампанского в руке говорил:

– Скажите, Семен Михайлович, почему белые боятся вас как огня. Человек вы среднего роста, веселый, даже добрый. Шампанского не пожалели. А то вот Михаил Иванович Калинин водил меня по кремлевским подвалам. Этому вину, говорит, из царских запасов, десять лет, этому – сто. Я – ему: «Так дайте же отведать!» А он: «Нет, нельзя, это народное добро». Подумайте, какой скряга!

После этого музыканты Конармии исполнили «Марш Буденного» и частушки, восхитившие Шаляпина. Великий певец тут же исполнил арию из «Бориса Годунова», причем армейские умельцы аккомпанировали ему на баяне. Так, под шампанское с салом, происходило встраивание Семена Михайловича, еще недавно бывшего вождем полудикой партизанской вольницы, в политическую систему молодого Советского государства.

Глава четвертая

ДЕЛО ДУМЕНКО

Пока Конармия сражалась с белыми на Дону и Маныче, рядом с ней развертывались драматические события, связанные с судьбой бывшего начальника Буденного Бориса Думенко. В ночь с 23 на 24 февраля 1920 года по приказу члена РВС Кавказского фронта И. Т. Смилги его арестовали вместе со штабом Сводного кавалерийского корпуса. Поводом послужило недавнее (2 февраля) убийство комиссара корпуса Микеладзе и других коммунистов, а также утверждение, будто Думенко склонял Буденного к совместному выступлению против большевиков. Думенко был судим трибуналом и расстрелян в Ростове 11 мая 1920 года. В основу приговора легли, как тогда говорили, «совесть судьи и революционное правосознание». 27 августа 1964 года приговор Ревтрибунала республики от 5–6 мая 1920 года по делу Думенко и его товарищей был отменен и дело было прекращено за отсутствием в действиях осужденных состава преступления. Но еще в 1967 году А. И. Микоян признавался писателю Юрию Трифонову: «Знаю, что два человека – Ворошилов и Буденный – против реабилитации. Это была вражда между военными… Это бывает часто… Они до сих пор не могут примириться».

Какие

же улики были предъявлены Думенко на суде? Его обвиняли в том, что он публично надевал офицерские погоны. На этом настаивал Буденный, хотя отмечал при этом, что Борис Мокеевич, скорее всего, самозванец и офицером никогда не был. В белых газетах утверждали: «Думенко в среде большевистских вождей – далеко незаурядная личность, один из немногих самородных талантов». Такая похвала со стороны врага могла быть при желании расценена трибуналом как попытка переманить комкора на сторону белых. Что касается самого убийства Микеладзе, то вначале было заявлено, что его застрелил сам Думенко, когда комиссар попытался пресечь дикую пьянку в штабе корпуса. Эта версия быстро рассыпалась – свидетелей не нашлось, к тому же убитый был другом Думенко и совсем недавно торжественно вручал ему партбилет. В итоге следствие пришло к выводу, что «военком Микеладзе был убит неизвестным ординарцем штаба конного корпуса, но подстрекателями и прямыми укрывателями убийцы являются комкор Думенко и его штаб». Еще до этого присланная РВС комиссия подвела итог: «Думенко и его штабные чины своей деятельностью спекулируют на животных инстинктах массы, пытаясь завоевать себе популярность и поддержку тем, что дают полную волю в поощрение грабежам, пьянству и насилию. Злейшими их врагами является каждый политработник, пытающийся превратить разнузданную и дикую массу в регулярную дисциплинированную и сознательную боевую единицу».

После суда над Думенко его адвокат Исай Израилевич Шик говорил одному своему знакомому, тоже адвокату: «Процесс я проиграл. Мне очень мешали Буденный и Ворошилов. Но еще неясно, чем все обернется: на тюремном дворе выступали красноармейцы за Думенко». Так что Семен Михайлович сыграл определенную роль в падении Думенко, хотя роль Смилги, Белобородова и Ворошилова в этом деле неизмеримо больше. По преданию, один из бывших бойцов-думенковцев сказал Буденному, когда он после ареста Думенко объезжал строй: «Ты, Сенька, не п…ди, а играй барыню!»

В газете «Советский Дон» 9 марта 1920 года было впервые сообщено об аресте Думенко и его товарищей. Там, в частности, говорилось: «Следственная комиссия, назначенная РВС армии для расследования обстоятельств, при которых произошло убийство и розыск виновников, пришла к заключению, что убийцы Микеладзе находятся в штабе Думенко. Помимо этого о деятельности Думенко и его штаба имелись сведения, которые требовали скорейшего вмешательства РВС армии, дабы предотвратить творившиеся в штабе безобразия. Пьянство и бандитизм были явлениями обычными и действовали разлагающе на весь корпус. Политическая работа в Корпусе почти не велась, так как тов. Думенко и его приближенные не признавали никаких комиссаров и представителей Советской власти, терроризировали различными угрозами. Во время нахождения корпуса в Новочеркасске пьянство и дебоши достигли небывалых размеров. Чины штаба устраивали оргии с женщинами, производили незаконные реквизиции и конфискации. Сам Думенко поощрял все эти безобразия и преступления, громко заявляя о своих симпатиях к батьке Махно. Все эти преступления и вызвали своевременное энергичное распоряжение РВС об аресте Думенко и его приспешников. Следствие по делу Думенко впредь до приезда представителя Ревтрибунала ведет член Реввоенсовета армии т. Белобородов».

С комкором разобрались быстро и жестоко. Дело Думенко стало первым компромиссом Буденного со своей совестью – ведь совсем недавно они вместе сражались с казаками Краснова в Сальском округе и под Царицыном. Здесь сыграли свою роль соперничество с Думенко, который когда-то был командиром Буденного, а главное – опасение, что попытка выгородить боевого товарища может и его самого подвести под трибунал. Недавно появились и более экзотические версии – например, статья полковника С. Коломнина в «Независимой газете» о том, как Думенко в бытность начальником Буденного велел прилюдно выпороть его в наказание за бесчинства его бойцов. В статье говорится: «Когда двое дюжих „думенковцев“ срывали с Буденного рубаху и укладывали его для порки на лавку, он в ярости протестовал: „Да у меня полный Георгиевский бант, меня даже офицер при царе пальцем не мог тронуть, а ты меня, красного конника, плеткой?!“ На что стоявший рядом Думенко, посмеявшись, ответил: „Да какой ты Георгиевский кавалер, Семен, фантиков себе на базаре навесил, а так настоящие казаки не делают“». [1] Хотя автор ссылается на воспоминания каких-то «ветеранов-первоконников», его история кажется вымышленной. Телесные наказания в Красной армии были запрещены, а уж порка одного командира другим на глазах подчиненных выглядит и вовсе нереальной.

1

Независимая газета. 2006. 12 мая.