«Будет жить!..». На семи фронтах
Шрифт:
После кино бесцельно бродил по городу. Нарядные улицы были заполнены людьми, ярко светились витрины уже закрытых магазинов, цветные огни реклам. Работали все кинотеатры, кафе и рестораны. Нормальная городская жизнь. Зашел на вокзал узнать расписание поездов на Ригу. Бросилось в глаза необычное скопление пассажиров. У билетных касс длинные хвосты очередей. На лицах — тревога. Слышалась в основном русская или украинская речь. Билеты брали до Риги, и дальше — на Восток. Что-то здесь не так. Подсознательно тревога охватила и меня.
Около десяти вечера вернулся в гостиницу. В номере нашел соседа — летчика, старшего лейтенанта. Познакомились. Он рассказал, что в его части снова запрещены отпуска комсоставу, а рядовым увольнения. Видимо, это связано о учениями, которые должны начаться в ближайшие дни. Я поведал об очередях на вокзале, он пожал плечами. Пора летних отпусков? Спать легли в двенадцать, так и не решив ничего.
Разбудили нас топот ног в коридоре и тревожные голоса. Через открытое окно с улицы доносились звуки отдаленных глухих раскатов то ли грома, то ли взрывов. В комнате было уже светло. Часы, которые я не снимал на ночь с руки, показывали начало шестого. Мы с летчиком быстро оделись и по коридору, заполненному суетящимися, наспех одетыми людьми, вышли на балкон. На нем уже собралось много гостиничного люда. Над морским портом висели тяжелые черные клубы дыма, доносились взрывы. Вдруг сверху послышались подвывающие звуки моторов. По нежно-бирюзовому небу четким строем, как на параде, летели самолеты. Почти над нами они стали разворачиваться в сторону порта. На желтых концах их крыльев хорошо различимы черные кресты.
— Немцы! Война! — раздались испуганные голоса.
Со стороны порта донесся грохот, сквозь черный дым прорывались всплески багрового пламени. Неужели война? Настоящая? Не хотелось верить. Мы с соседом возвратились к себе, включили репродуктор. Комнату заполнили бодрящие звуки прекрасной песни:
Утро красит нежным светом Стены древнего Кремля, Просыпается о рассветом Вся Советская земля.Боже мой, неужели ТАМ ничего не знают?
— Это не война, — с наигранным спокойствием произносит летчик. — Это хорошо подготовленные маневры. В конце концов это может быть местной провокацией со стороны немцев, но только не война.
Хотелось верить, что это так. Но самолеты с черными крестами, взрывы?!
Надо было немедленно возвращаться в Ригу.
Выступление по радио В. М. Молотова я не слышал и узнал о нем только на вокзала. Теперь даже к воинским кассам пробиться, было немыслимо. «Война», «Гитлер напал», — слышалось со всех сторон.
А на подступах к городу уже шел бой. Позже я узнал, что части 67-й стрелковой дивизии, своевременно выдвинувшись на 17 километров южнее Лиепаи, вместе с отходившими подразделениями 12-го погранотряда встретили противника плотным огнем. Не добившись успеха на южном участке, немцы обошли город с востока и перерезали железную дорогу Лиепая — Рига. Мне повезло. Я успел уехать с одним из последних поездов. Часть пути преодолел поездом, дальше — попутными машинами. Несколько раз попадал под бомбежки, пережидая их в придорожных кюветах.
В Ригу попал только вечером 24 июня. Города было но узнать. Улицы, обычно ярко освещенные, шумные и оживленные, поражали темнотой и пустотой. С трудом добрался до дома. В квартире — никого. Жена с сыном, видимо, находились на даче, которую мы с тремя товарищами по службе снимали у латышской семьи в местечке Меллужи в Юрмале. Кое-как поужинав, свалился на кровать и мертвым сном проспал до утра, и даже не слышал сигналов ночной воздушной тревоги.
Меня разбудил звонок. В передней не умолкая звонил телефон.
Дежурный по управлению срочно вызывал на службу.
Сон как рукой сняло. Схватил что-то из вещей и, на ходу застегивая ремень снаряжения, выбежал на лестничную площадку. Секунду раздумывал: стоит ли запирать дверь? Привычка к порядку и таящаяся в глубине души надежда, что через недельку-другую положение восстановится и квартира мне снова понадобится, взяли свое: повернул в замочной скважине ключ и положил его в карман кителя. А ровно через год за ненадобностью выбросил его в Дон.
Когда через полчаса добрался до управления, уже загружали последнюю машину. Дежурный крикнул:
— Получай оружие и помогай грузить вещи.
Часа через два наши автомобили, влившись в нескончаемый транспортный поток на Псковском шоссе, медленно двигались на восток. Эта длиннющая колонна, состоящая вперемешку из грузовиков, легковушек, тракторов и повозок, пассажирских и санитарных автобусов, которой никто не управлял, была прекрасной мишенью для немецких летчиков. Они, безнаказанно забавляясь, то бомбили шоссе, то поливали его пулеметными очередями. Завидя немецкие самолеты, люди бросали свои транспортные средства и бежали в кюветы, кусты. После каждого такого налета на дороге оставались чадящие автомобили, разнесенные в щенки повозки, трупы людей и лошадей. А живые, подобрав раненых, продолжали двигаться дальше. Немудрено, что в этих условиях наши водители вскоре потеряли друг друга.
Старшим на нашем автомобиле оказался капитан Шустов. Свернув перед очередным налетом на хорошо укатанный проселок и успев спрятаться от фашистских летчиков за высокими кустами ивняка, он, подождав, пока стервятники скроются из виду, устроил маленькое совещание.
— Есть предложение на шоссе не возвращаться. Еремеев, — он кивнул на водителя, — утверждает, что проселками мы быстрее доберемся до Пскова, да и риска получить бомбочку в кузов меньше. Не будут же немцы гоняться за одинокой полуторкой.
Естественно, предложение всех устраивало, и мы покатили по грунтовке, удаляясь на северо-восток от шевелящейся, стонущей ленты шоссе. Наконец оно осталось далеко в стороне, и нам среди полевой тишины с поющими в небе жаворонками показалось вдруг, что нет никакой войны, что все пережитое — какая-то нелепость и мы не бежим из Риги, а просто совершаем очередную воскресную вылазку на природу. Обстановка разрядилась. И вдруг…
Мы не сразу даже поняли, что случилось, когда впереди, слева, от видневшейся невдалеке мызы (так называется хутор в Прибалтике) простучала пулеметная очередь и пули свистнули над головами. Видимо, пулеметчик был неопытный. Нажал на гашетку в тот момент, когда полуторка нырнула в чуть заметную низинку, и этот метровый изгиб спас наши головы. Шофер, быстро сообразив, что на взгорке, стоит туда подняться, нас ждет еще одна очередь, заглушил двигатель. Капитан, открыв дверцу, выпрыгнул из кабины. Мы покинули кузов. Всего нас было вместе с водителем восемь человек. Пулеметчик дал еще одну очередь, но снова безуспешно.