Будни и праздники императорского двора
Шрифт:
При Павле I, тяготевшем к театрализованным зрелищам, маскарады проводились 22 июля в Петергофе, в день тезоименитства Марии Федоровны. Один из них, состоявшийся в 1798 г., описывает А. С. Шишков, который в тот день был дежурным при императоре и распорядителем маскарада [910] . Было многолюдно, но, наконец, императорская чета (Павел I ложился спать рано) удалилась. Шишков велел прекратить музыку. «Стали понемногу разъезжаться, – писал в своих записках Шишков, – но одна из зал наполнилась людьми, которые расселись по стульям и нейдут вон. Догадываюсь, что это господа и госпожи пешеходцы, пережидающие шедший в то время дождик, я решился напоследок велеть погасить свечки, и темнота вынудила их опорожнить залу. Поутру государь, увидя меня, спросил: "Чем кончился маскарад? Сам собою, или ты его кончил?" – Я отвечал: "Отчасти сам собою, а отчасти
Вероятно, именно этот праздник описывает французская портретистка Виже-Лебрен: «Когда я приехала к полудню на сей праздник, стояла прекрасная погода, а в парке уже теснилась огромная толпа. Мужчины и женщины были одеты в карнавальные костюмы, но без масок, исключая одного императора, надевшего розовое домино. Двор изощрялся в разнообразии и роскоши одеяний, я в жизни не видывала такого количества плащей, расшитых золотом, столько бриллиантов и перьев. Несколько оркестров услаждали слух той восхитительной роговой музыкой, каковую можно услышать только в России. Били фонтаны, отличающиеся в Петергофе чрезвычайным великолепием, помню огромный каскад, низвергающийся в канал с высокого утеса, под которым можно было пройти не замочившись. Когда вечером иллюминированы были дворец, парк и корабли, не был забыт и сей утес, являвший собой воистину магическое зрелище благодаря невидимости ламп, освещавших сии водяные своды, со страшным грохотом ниспадавшие в канал. Сей день сохранился навсегда в моей памяти как прекраснейший из праздников, на какой только способна фантазия коронованной особы» [912] .
Упоминавшаяся роговая музыка представляла собой оркестр, составленный из усовершенствованных охотничьих рогов – медных конических трубок разных размеров. Изобретение приписывается музыканту придворного оркестра И. А. Марешу в 1751 г. Первоначально из каждого инструмента извлекался один звук, а их число доходило до 91 при 40 музыкантах. В 1755 г. роговая музыка появилась при дворе, а затем в крепостных оркестрах и гвардейских полках. Она просуществовала до эпохи Александра I, но уже великий князь Николай Павлович организовал первый военный оркестр из медных духовых труб, ставший прообразом новых военных оркестров.
Маскарады при Александре I назывались bals pares (франц. костюмированные балы), или куртаги, и проводились в виде полонезов. Приветствовать высочайших особ на маскарадах запрещалось. Маскарады проводились не только при дворе, но были и публичные городские, в особняках аристократов, которые могли посещаться и представителями императорской фамилии. Известны так называемые корпоративные купеческие и другие маскарады. Устраивались маскарады и при великокняжеских дворах.
Особенно любили маскарады великий князь Николай Павлович (с детства любивший кривляться и поддразнивать) и Александра Федоровна. В 1817 г. Александр I должен был отправиться в поездку по России, завершавшуюся многомесячным пребыванием вместе со всем двором в Москве. Перед тем как отправиться вслед за императором, великокняжеская чета 13 сентября устроила свой первый маскарад в Аничковом дворце. Николай Павлович в паре с принцем Вильгельмом (братом Александры Федоровны) в костюмах немецких солдат XVIII в. разыграл сцену встречи двух ветеранов Семилетней войны. Маску Николая Павловича украшала большая бородавка. Александра Федоровна была в костюме индийского принца [913] .
Самая известная театральная постановка, в которой приняли участие Николай и Александра, – костюмированная постановка 15 (27) января 1821 г. по мотивам поэмы Томаса Мура «Лалла Рук». Впервые после замужества Александра Федоровна в сопровождении супруга отправляется в Германию на воды и посещает родной Берлин. В свите находился и В. А. Жуковский. Тогда, в Берлине, произошло памятное для всех событие. По предложению герцога Карла Мекленбургского в честь гостей было решено устроить грандиозное театральное действие по пьесе английского поэта-романтика Томаса Мура (1779–1852) «Лалла Рук». Эта пьеса, написанная им в 1817 г. на восточные сюжеты (переведена на немецкий язык в 1820 г.), состояла из прозаического текста, в который были включены четыре стихотворные поэмы. Фабула пьесы состояла в том, что некий бухарский хан Абдулла сватает в жены своему сыну Алирису «тюльпанощекую» Лаллу Рук, дочь могольского владетеля Индии Аурангзеба (1658–1707), имя которого осталось памятно в истории как последнего подлинного правителя этой династии. Жених и невеста должны были впервые встретиться в Кашмире. В пути Лаллу Рук сопровождает бухарская свита, в которой находится поэт Фераморс, развлекающий принцессу своими рассказами. По замыслу постановщика ставились «живые картины» на сюжеты четырех поэм, включенных Томасом Муром в прозаический текст: «Сокровенный пророк Хоросана», «Рай и пери», «Огнепоклонники», «Свет гарема». Заключительным сюжетом пьесы был праздник роз в Кашмире.
В многочисленных 123 ролях пьесы участвовали в качестве актеров принц Вильгельм, различные немецкие принцы, принцессы, знатные гости. Главными исполнителями были Александра Федоровна в роли Лаллы Рук и Николай Павлович в роли принца Алириса (Америса), скрывающегося во время путешествия под видом поэта. Костюм Николая Павловича, им самостоятельно придуманный, состоял из голубого кафтана черкесского покроя, с широким поясом, на голове был род татарской шапки и зеленой чалмы.
Постановка должна была напомнить и о свадебном путешествии самой Александры Федоровны. Александра Федоровна была великолепна в своем костюме. Корона разделяла волосы, падавшие по обе стороны лица и локонами достигавшие дивных плеч. Стан облегал лиф из золотой парчи, концы широкого пояса ниспадали на белые одежды. Наряд был украшен жемчугом и драгоценными камнями, даже восточные туфли были осыпаны изумрудами. Розовое газовое покрывало, затканное серебряными нитями, облекало прозрачным флером ее фигуру. Праздник состоялся в Большом королевском дворце 27 января 1821 г., повторное представление было дано 11 февраля для 3 тысяч берлинцев в театре. Через год появилось изданное графом Брюлем иллюстрированное издание, посвященное этой постановке с 23 раскрашенными гравюрами.
Большое впечатление образ двадцатитрехлетней Александры Федоровны в образе Лаллы Рук произвел на В. А. Жуковского, и ранее неравнодушного к своей ученице. Он даже начал в апреле 1821 г. создавать предназначенный для нее рукописный журнал «Лалла Рук», перевел несколько поэм Томаса Мура и написал два стихотворения, посвященные великой княгине, под названиями «Лалла Рук» и «Явление поэзии в виде Лаллы Рук». В первом из этих стихотворений появилась строфа, ставшая знаменитой в русской поэзии:
Ах! не с нами обитает
Гений чистый красоты;
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты… [914]
Это стихотворение, широко известное в рукописных списках, впервые было опубликовано лишь в 1827 г. Выражение В. А. Жуковского «гений чистой красоты» повторил затем А. С. Пушкин в стихотворении, посвященном А. П. Керн [915] .
Отныне к поэтическому псевдониму Александры Федоровны «Белый цветок» в честь любимых ею белых роз (впрочем, она любила и васильки) добавилось широко известное в придворном кругу «Лалла Рук». Именно ее имел в виду и А. С. Пушкин в черновой строфе восьмой главы «Евгения Онегина», создававшейся осенью 1824 – весной 1825 гг.:
И в зале яркой и богатой,
Когда в умолкший, тесный круг,
Подобна лилии крылатой,
Колеблясь входит Лалла-Рук
И над поникшею толпою
Сияет царственной главою
И тихо вьется и скользит
Звезда – Харита меж Харит,
И взор смешанных поколений
Стремится, ревностью горя,
То на нее, то на царя, —
Для них без глаз один Евгений,
Одной Татьяной поражен,
Одну Татьяну видит он [916] .
Маскарадный костюм Александры Федоровны «Лалла Рук» был одним из любимых ее, и его хорошо знали в обществе [917] .
В последний год царствования Александра I 4 (16) февраля 1825 г. был устроен бал-маскарад в честь дня рождения герцогини Саксен-Веймарской Марии Павловны, приехавшей в январе в Санкт-Петербург вместе с двумя дочерьми (Августой и Марией), на котором присутствовали также Анна Павловна с супругом принцем Вильгельмом Оранским.
По случаю коронации Николая I в Москве в 1826 г. был устроен маскарад, который описал писатель, в составе французской делегации, Франсуа Ансело: «Маскарад, устроенный в Большом театре, был первым из празднеств, которые теперь следуют в Москве одно за другим. Императорский театр, построенный несколько лет назад на Петровке, – здание благородного и старого стиля… Здесь представляются оперы, балеты, трагедии и комедии, но сейчас приготовления к торжествам вытеснили труппу в Малый театр, расположенный неподалеку. […]