Будни и праздники императорского двора
Шрифт:
Упомянутая Эмма Эмилия Борх (Любовь Викентьевна), графиня (1812–1866) – дочь Винцента Михаила (Викентия Ивановича) Голынского и Л. И. Гончаровой, жена (с 1832 г.) графа Юзефа Казимира Петра (Йосифа Михайловича) Борха (1807–1881), сына известного минералога.
Пашкова Мари — вероятно, Пашкова Мария Трофимовна (1807–1887), дочь Ю. Ф. Барановой, статс-дама Александры Федоровны.
Приведем еще несколько выписок из дневника Долли Фикельмон за 1833–1835 гг.:
26
8 февраля (1833): «6-го мы дали большой бал для Двора, исключительно успешный <…> Император с Императрицей танцевали до половины пятого…» [959]
28 февраля 1834: «Пребывание здесь принца Оранского обязало нас дать для Двора два бала. Первый был в честь Принца, второй – в честь Императрицы. На последний бал Император явился в мундире Австрийского гусарского полка, шефом которого он является.» [960]
30 января 1835: «18-го мы дали свой первый большой бал, но Двор отсутствовал» [961] .
7 февраля 1835: «31 января (12 февраля по новому стилю) по случаю праздника, или точнее, дня рождения нашего Императора (императора Австрии Франца I. – А. В.) мы устроили большой бал для Двора. Император, в мундире австрийского гусара, как никогда светился добротой. Императрица была очаровательной, и Великий Князь – престолонаследник, впервые пожаловавший к нам, также казался ослепительно красивым. Он напоминает маленького принца из сказок о феях и совершенно не похож на своих сверстников» [962] .
Приемы обычно сопровождались танцами, но были также приемы-рауты, когда танцы не предполагались априори (например, во время Поста или траура). Тема таких приемов-раутов была продолжена Долли Фикельмон при описании раутов в других посольствах.
19 октября 1831: «Вчерашним вечером мы открыли наши большие приемы. Собралось многолюдное блестящее общество. В течение двух лет я боролась со здешней страстью к карточной игре. Я изгнала ее из своего дома, надеясь, что вечера будут проходить в беседах, – именно это нравилось мне в Неаполе, но тут такое невозможно.
Должна была отступить перед вкоренившимися привычками, и теперь у нас играют в карты, как и повсюду».
26 октября 1831 : «Наш второй прием вчера прошел исключительно успешно; собралось многочисленное общество.
[…] Общество здесь настолько неинтересно, что о проведенных в нем вечерах трудно рассказывать что-нибудь занимательное. […] Незначительные разговоры, никакого кокетства ума, карты, танцы, когда только возможно, и постоянная скованность.
П. Ф. Соколов. М. Т.Пашкова с дочерью Александрой. Акварель. 1820-е гг.
В других странах во время приемов образуются маленькие группы, ведутся оживленные разговоры, флирты. Здесь же, произнеся несколько незначительных слов, женщины вуалируются в показное целомудрие, а мужчины – в безразличие. Передвигаются с места на место или же начинают играть в карты, а когда танцуют, делают это сидя! В мазурке, живом и подвижном танце, дамы сидят, а встают со стульев лишь для того, чтобы сделать один-два тура» [963] .
Вечерние собрания императрицы
«Вечернее собрание императрицы» – термин, который известен, по крайней мере с эпохи Павла I. В юношеских воспоминаниях племянника императрицы Марии Федоровны Евгения Вюртембергского (1788–1857), впервые прибывшего в Санкт-Петербург 6 февраля 1801 г., впоследствии генерала от инфантерии русской службы, зафиксировано: «На следующий день представлен. Вечернее собрание императрицы – все члены царской фамилии, за исключением великой княгини Анны и ее двух братьев, Николая и Михаила, которые за малолетством остались в детских комнатах» [964] .
Традиции таких вечеров были продолжены Александрой Федоровной. Ее дочь Ольга Николаевна вспоминала о холерном 1831-м: «В то лето, когда холера удерживал нас в Петергофе, там же поселилась семья графа Виельгорского, возвратившаяся из-за границы. Граф Виельгорский… с бокалом шампанского в руке пел зажигательные цыганские песни у ног какой-нибудь красавицы. Прекрасно читая и декламируя, он постоянно держал Мама в курсе современной литературы» [965] . Речь идет об одном из братьев Виельгорских – Матвей Юрьевич Виельгорский (1794–1866), граф, шталмейстер, состоял при великой княжне Марии Николаевне, виолончелист.
Вечернее чтение было распространенным явлением в дворянском быту того времени. Одна рязанская помещица вспоминала: «Все усаживались тут же в столовой около круглого большого стола, на котором стояли две сальные свечи. – Мать всегда в зимние вечера читала вслух, помню, "Отечественная война 1812 года" Данилевского, потом романы Э. Сю "Вечный жид", "Радость", а также романы Диккенса» [966] . Произведения Чарлза Диккенса стали популярны в Англии с 1836 г., а первые русские переводы появились в 1838–1841 гг.
Дочь Александры Осиповны Россет-Смирновой Ольга (по рассказам матери) оставила зарисовку, относящуюся к рубежу 1820-х – 1830-х гг.: «Вечернее собрание у Александры Федоровны. На вечере были: Жуковский, Сесиль Ф. и Виельгорский, пришедший, чтобы читать; я дежурила. […] Сегодня вечером государь был расположен рассказывать. Не было министров с бумагами, и он отдыхал.
Нас было мало, я дежурила вместо Софи, – она больна. Жуковский, Сесиль и Виельгорский приглашались каждый вечер zum Tee und Suppe (нем. к чаю и супу. – А. В.)» [967] .