Будни и праздники
Шрифт:
— Нет, не верю! — после долгого молчания уверенно заявила его прилипчивая собеседница. — Нормальные люди просто так, с бухты-барахты, в незнакомые края не едут! А вы, извините, не сумасшедший… Родственники или хотя бы знакомые в Тарусе у вас есть!
— …следовательно, в Томске у вас нет ни родных, ни друзей? — озадаченно переспросил лейтенант.
— Нет и не бывало, — подтвердил старик.
— В таком случае непонятно — зачем вы
— Такого намерения не имел, — с очевидной откровенностью сказал старик. — Видите, какая штука, товарищ лейтенант… Мне, бобылю-шатуну, ничего не надо! Было бы чем естество прикрыть, да организм пропитать — а на одежду и пищу всегда заработаю… Без одного не могу — без людей. Да вот беда — не получается на одном месте долго пробыть. Сколько-то времени минет — явственно слышу: зовут. Кто именно — не ведаю. Однако чую сердцем — они, милые, призывают, самые што ни на есть лучшие люди! А адресов нема. Тогда намечаю любое место — к примеру, в газете прочитаю название, а то в разговоре услышу. И в путь… Нет удержу для меня, старого дурака!
— Да… На вашем месте, дедушка, я бы вел более оседлый образ жизни, — с удивлением выслушав его, заметил лейтенант, впрочем без особого осуждения. — На дворе уж ночь… Что будем делать?
Беззаботный дед, словно проблема ночлега его вовсе не интересовала, пожал узкими плечами. Чуть подумав, дежурный не совсем уверенно предложил:
— А если переспите здесь… в соседней комнате? Не обидитесь?
— На что обижаться-то? Вы мне плохого не сделали, — просто ответил старик. — Да и обидеть меня невозможно, потому — не воспринимаю этого. Глупое слово али дрянной поступок стукаются об меня — и падают…
— Какой вы, дедушка, честное слово…
— А какой?
— Ни на что не похожий!.. Ладно. Не в этом дело… Коли договорились, пойдемте. Завтра запросим ваш Тюльпан для восстановления паспорта. И вещи будем искать…
Слева по коридору дверь была закрыта на висячий замок. Лейтенант открыл ее, пропустил деда вперед, щелкнул выключателем. Комната оказалась небольшой, с двумя плоскими койками у стен и окошком, мелко забранным железными прутьями.
— Не пугайтесь, — успокоил лейтенант. — Запирать не буду. Лучшего на сегодня, к сожалению, нет. Спокойной ночи…
Он было ушел, но вдруг вернулся.
— Слушайте, есть одна мысль! Пока суд да дело с оформлением личности, вам не мешает хотя бы временно определиться… Правильно? Мой сосед работает директором школы-интерната. Ему, кажется, требуется ночной сторож. Как на это смотрите? Пусть несколько дней, а будете у места… Притом питание… А?
— Сторожем могу, — сразу согласился дед.
Постель пахла дезинфекцией и еще чем-то неприятным. Однако он, подложив
Рано утром, вместе со сдавшим дежурство лейтенантом, дед вышел на улицу. Сибирский август забирало в похолодание: хотя осины под порывами речного ветра продолжали легкомысленно шуметь еще густым золотистым перманентом, строгие сосны уже умно прислушивались к холодам, из пока далеких далей приближающимся сюда. Точно — когда за поворотом вышли на соседнюю улочку, ветер дохнул особенно прохладно — и сорвались с дерева багряные листья, стайкой смертельно раненных птах метнулись по тротуару… и замерли.
Они спустились к пристани. Лейтенант глянул на часы.
— Сейчас прибудет, — сказал он.
«Комета» появилась минут через десять, мягко ошвартовалась у причала. В рубке стоял человек в клетчатом пиджаке поверх толстого свитера и форменной фуражке с «крабом». Раннее солнце светило ему в лицо. Широко улыбаясь, капитан что-то говорил собеседнику, невидимому в окно рубки — крошечные, но ослепительные молнии срывались с его золотых зубов. С лейтенантом поздоровался как с давно знакомым.
— Ни чемодана, ни сумки не оставалось! — уверенно заявил он. — Сам знаешь, после каждого рейса салон и палубу проверяем досконально. Тем более, тот рейс был последний.
— Все правильно, Кузьмич! — согласился лейтенант. — Вещи воруют не для того, чтобы оставлять на месте преступления… Плащ был?
— Коричневый? Вроде прорезиненный? Есть такой — вот он, рядом лежит. Специально взял — авось, думаю, хозяин найдется…
Старик, покраснев, быстро принял поданный ему через окошко плащ, стараясь скрыть надорванную подкладку.
— Спасибо, Кузьмич! — поблагодарил лейтенант. — Семь футов тебе под килем.
— Без футов обходимся — на воздушной подушке бегаем, — сверкнул молниями капитан. — Но за пожелание — поклон!
Когда поднимались по косогору, старик обратил внимание на то, что вчерашним вечером выглядело неразличимой громадой: у береговой полосы лежал черный остов катера, побитый обширными язвами коричневой ржавчины — завалившись на борт, он словно отдыхал, обессилевший после долгих и праведных трудов…
А вверх по течению медленно плыл землеройный снаряд с плоским носом, в разных направлениях с ревом взметали буруны моторные лодки, преимущественно «казанки» — в этом приречном поселке они заменяли личные автомобили: рыбачить, охотиться, в гости, на сенокос, который находился по ту сторону реки, добирались только ими…
— Та-ак… Куда же мне теперь? — вслух подумал дед.
— В первую очередь позавтракайте, — посоветовал лейтенант. — Потом… потом… Извиняюсь, — как вас зовут?