Бухта надежды. Испытание прочности
Шрифт:
– Что такое? Задели? – подскочил к нему майор, проехав по инерции несколько метров как на катке, и приземлился практически на пятую точку, посчитав все камешки, что были на земле.
– Не знаю… - ошалело смотрел на собственные руки, залитые кровью, Пашка.
– Так, вставай давай. Потом, потом, все потом. Не время щас рассиживаться, - сначала сам подскочил на ноги Бондаренко, а потом начал поднимать стонущего от боли парня. – Давай, давай… Неча булки расслаблять, салабон!
– Я не могу… - чувствуя, как подкашиваются ноги, простонал Пашка, не веря собственным глазам.
– Я т-те дам «не могу»! Че ты как баба? А ну вставай давай, иначе
– Я…
– Головка от… Да встань ты! – из последних сил тряхнул пацана майор, рявкнув тому чуть ли не в лицо, слыша треск выстрелов и ожидая, что следующая пуля все же достигнет цели.
Взгляд Пашки вдруг стал осмысленным, будто он только проснулся и еще не понял, где он находится.
– Давай, давай, побежали… - потащил парня на себе Бондаренко, чертыхаясь от злости.
Казалось, что бежали уже вечность, а зеленые трехэтажные корпуса еще были на приличном расстоянии. Куда точно ранило пацана, Бондаренко не успел рассмотреть, да и тот не давал этого сделать, крепко прижимая правую руку к боку. «Вот ведь заморыш… Выберемся, я с вас три шкуры спущу, а бегать научу,» - зло думал майор, скрипя зубами от тяжести.
– Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть, еще чуть-чуть…
– Что… вы там говорите, Пал Степаныч? – поинтересовался Пашка, удивляясь, какая у него горячая и липкая кровь. И вроде было уже ранение, хоть и легкое, но такого страха, как это, оно не вызывало. Сейчас он как-то остро ощутил, что может умереть.
Раз!
И его уже просто не будет в этом мире. От таких мыслей становилось худо, а ноги снова норовили подкоситься.
Чувствуя, что парень сползает с его плеча, Бондаренко несколько раз его подбрасывал с характерным уханьем. За спиной слышались голоса, складывалось впечатление, что их решили взять живыми, потому как выстрелов становилось все меньше, а потом и вовсе прекратились.
Наконец, ноги ступили на асфальт, покрывшийся мелкими трещинами. Майор быстро оглянулся по сторонам и, заметив выглянувшего из-за раскинувшихся кустов сирени мертвяка, не стал ждать, пока тот направится к ним, левой рукой вынул пистолет и с одного выстрела уложил того. Пашка вздрогнул всем телом, когда над его ухом грохнул выстрел, но ничего не стал спрашивать.
– Пал Степаныч! – позвал из-за забора майора Сашка, маша рукой. – Сюда!
– Сашка! Ты тут как оказался?
– Да! – по-мальчишечьи отмахнулся Смирнов. – У них там суета началась… Вот я и успел проскочить. А что с…
– Об этом потом… Они скоро сюда придут. Надо уносить ноги.
– Сюда, здесь есть сквозной проход, быстрее. Там найдем уже, где укрыться и переждать ночь. До темноты мы все равно не выберемся.
Огненно-красное солнце все ниже и ниже опускалось к горизонту, примыкающему к морской глади. Огромные облака, уплывшие к горизонту, были похожи на вспушенную вату. Они окрашивались всеми оттенками красного, создавай впечатление кровавого заката. Значит, завтра будет ветрено… Так всегда – красный закат свидетельствовал о ветреном следующем дне. Да и вообще природа сама не могла определиться, какое же сейчас время года – еще две недели назад мела метель, потом установилась теплая погода. Еще вчера была буря, выламывающая деревья с корнем, а сегодня тихий штиль и буквально за ночь распустившиеся листья на кустарниках.
Сашка шел впереди, предупредительно закинув снайперскую винтовку за спину и взяв в руки один из автоматов, что до этого нес Бондаренко. Он был чем-то вроде авангарда. Сам же Павел Степанович с тезкой на плече следовали буквально в паре метров позади. Бондаренко постоянно оглядывался, ожидая, что преследователи вот-вот их настигнут. Пришлось по широкой дуге обходить здание пансионата и выходить через задние ворота. А там уже, стараясь не поднимать пыли, затеряться в узких улочках и переулках.
– Черт! – ругнулся майор.
– Что случилось? – тут же остановился Сашка, беспечно повернувшись к отстающим.
– Кровь. – Кивнул на заметные на светло-серой пыли, покрывшей дорогу, пятна крови, которая продолжала капать сквозь пальцы побледневшего Пашки. – Нас так быстро найдут. Тут и собак не нужно.
– У них нет собак…
– Похрен. Надо что-то делать.
– Давайте туда, - кивнул в сторону двухэтажного здания в конце улочки Сашка, а сам принялся быстро рвать ветки сирени, что росла вдоль дороги. Нашматав добрый веник, пацан быстро начал орудовать на дороге, сметая вобравшие в себя пыль и грязь капли на обочину, где росла густая зелень. Оценив результаты своей работы, парень быстро перекинул через ближайший забор поломанные ветки и припустился вслед за Бондаренко, едва не напоровшись на вышедшего с примыкающего переулка медленного и какого-то сонного мертвяка. Стрелять не стал – нечего шум поднимать, раскрывая тем самым свое местоположение. Отскочил в сторону, испуганно чертыхнувшись, и, прибавив скорость, поспешил догнать остальных.
Дом был на вид крепким – двухэтажный, сложенный из ракушняка и обнесенный высоким каменным забором. Калитка была закрыта, поэтому Сашке как самому здоровому пришлось перелезать через забор и открывать ту изнутри. Все же еще был не сезон, да и все во дворе говорило о том, что хозяева здесь давно не появлялись, поэтому шанс, что здесь встретится мертвяк, был ничтожно мал. Но, как говорится «тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать»…
Как только Бондаренко с тихо постанывающим Пашкой вошли во двор, Саня выглянул на улицу, внимательно осмотрев дорогу, пытаясь найти хоть одно пятнышко, но кроме медленно бредущего в их сторону зомбака ничего не увидел.
– Принесла же тебя нелегкая! – в сердцах ругнулся он, боясь, что торчащий под воротами мертвяк будет привлекать собой слишком много ненужного внимания.
Пришлось поработать наживкой и отвести мертвяка дальше по улице: ждать, пока тот неуклюже доковыляет хотя бы за метров пять до парня, а потом отбегать подальше, рискуя угодить в зубы такому же, а то и быть замеченным преследователями. Мертвяк шел, волоча ноги и вытянув вперед скрюченные вымазанные в грязи пальцы, с застывшей на отекшем лице вечной ухмылке. Эти медленные зомби были легкой мишенью сегодня при тренировке: неповоротливые, тупые…. Но сейчас его медлительность и нерасторопность только нервировала Сашку.
Заведя мертвяка подальше меж домов, Сашка решил возвращаться обратно: вдоль заборов, скрываясь в тени придорожных кустарников, а то и скашивая напрямик. Отчего приходилось изображать человека-паука, сигая через ограды. В одном из дворов он едва не расквасил себе нос, споткнувшись о газонного гномика в красном колпаке, радостно лыбящегося из-под густой бороды.
Все эти легкоатлетические упражнения так вымотали Сашку, что обратно на вершину нужного ему забора он уже еле взобрался, а оттуда просто кубарем шлепнулся на газон, больно приложившись спиной.