Бухта надежды. Свой выбор
Шрифт:
– Погодь. Чапай думать будет.
– Чего?
– Того. – Андрей поднялся со своего места и направился в рубку, чтобы оттуда связаться с командованием. Установленная в катере рация позволяла это сделать.
На вызов ответили сразу, но дежурный сержант, что сидел на рации, не был уполномочен решать подобного рода дела. Пришлось ждать минут пятнадцать, пока позовут старшего офицера – как оказалось майор Василенко, что еще три часа назад связывался с Андреем и был кем-то вроде куратора гарнизона «Голландия» переведен на другую должность. С чего бы такие пертурбации?
– Доронин? – прокряхтел динамик рации, подвешенный под самым потолком. Что-то голос даже слегка измененный помехами показался Андрею знакомым. – Доронин, ты там что оглох?
Ну конечно… Лучшего завершения сегодняшнего дня и ожидать было сложно. Андрей, едва подавив стон разочарования, поднял рацию и, нажав кнопку вызова, ответил.
– Капитан Доронин на связи. С кем имею честь разговаривать?
– Доронин, ты хоть и хитрожелтый, как жид-ростовщик, но не делай вид, что ты меня не узнал.
– Никак нет, - все же продолжил упрямствовать Андрей.
– Дор-ронин! – рявкнула рация. – Ну коль ты так настаиваешь: полковник Лобов. Забыл такого?
«Да тебя, Лобков, старый ты п…. пень забудешь!» - подумал Доронин. Новым куратором его гарнизона оказался давнишний начальник – полковник Лобов Александр Александрович, в миру и среди подчиненных именуемый АлАлычем или непристойным погонялом «Лобков» с ударением на второй слог. Именно он не давал спокойно служить Андрею, когда тот еще служил в погранвойсках. АлАлыч отличался въедливостью и исконно военной тупостью из серии «голова – чтобы фуражку носить», а еще злопамятностью. Если уж он взъедался на кого-нибудь, то только смерть или увольнение помогали тому несчастному закончить все преследования Лобкова. В общем, если охарактеризовать бывшего начальника отдела пограничной службы в Севастополе, то получается какой-то гибрид из почтальона Печкина, любившего пихать свой не в меру длинный нос куда ни попадя, и старухи Шапокляк, чей девиз был «нет лучше в мире радости, чем делать людям гадости». И теперь он стал новым куратором… Это не майор Василенко – от этого фиг чего хорошего дождешься. Накрылись теперь и генераторы, и дополнительный медперсонал в санчасть. Все накрылось. Теперь рассчитывать придется только на себя.
– Никак нет, товарищ полковник. Помню.
– Докладывай, Доронин. Что там у тебя? Вывез казачинских? Когда доставишь к нам?
– Никак нет, - ответил Андрей, предполагая, что сейчас начнется. – К управлению СБУ не пробиться. Слишком много мертвяков.
– Капитан, я не спрашивал тебя, сколько там мертвяков. У тебя задача была не в арифметике упражняться, а группу следаков вытащить. Вытащить и доставить к нам для предметного разговора.
– Товарищ полковник, - попытался объяснить все Андрей, но ему и слова не дали сказать, тут же перебив пронзительным криком.
– Доронин, я ничего не хочу слышать! Тебе была поставлена задача. Единственное, что я хочу услышать, что все выполнено и группа в безопасности. Остальное – лирика. Отбой!
Рация перестала отвечать, а Андрей почувствовал, словно ему на голову вылили ведро отходов. Гадкое чувство… Капитан катера усиленно таращился в окно и делал вид, что ничего не слышал. Но Доронин был уверен, что уже к вечеру, как только все вернутся на базу, полгарнизона будут в курсе того, что командира выполоскали, как какого-то курсантишку, слинявшего в самоход.
Да еще и эти требования непременно доставить спасенных на базу в «Золотую балку». Зачем? Почему бы их не препроводить в их гарнизон? Андрей ничего не понимал, но каким-то шестым чувством чувствовал, что что-то здесь не то.
Пришлось отстреливать выбредших на причалы мертвяков, прежде чем делать второй заход.
– Командир, это не смешно! Мы едва ноги унесли, - возразил Гора, когда Андрей объявил о том, что придется делать вторую попытку.
– А я и не смеюсь. У меня вообще с чувством юмора в последнее время как-то хреново. – Проворчал Доронин. – Что там с мертвяками?
– Отстреливаем пока! – повернул голову стоявший близ окна Макс. – Но это чистое самоубийство опять туда соваться. Они там все переполошились как пчелы в улье. Перегрызут нас только так.
– А не сунемся – выхватим за невыполнение приказа в военное время. Вот и решайте, какую из двух зол выбрать.
– Капитан, здесь не пробиться, - подошел к Андрею Шамиль. – Но есть идея.
– Говори. В том положении, что мы очутились, нам сейчас любой вариант подойдет.
– Я предлагаю к стоянке катеров переместиться. А оттуда подняться по красному спуску вверх. Это будет менее опасно, чем если мы будем опять пытаться прорываться к Суворова.
– Согласен, - кивнул Андрей. – Крикните кто-нить нашему капитану Врунгелю, чтобы двигал на базу катеров. А вы пока подсчитайте боекомплект, чтобы понять, сколько у нас чего осталось.
Посудина вновь завибрировала и катер потихоньку, набирая обороты, начал двигаться в сторону южной бухты, огибая морской вокзал.
– Командир, наш Врунгель говорит, что нужно соляры пополнить – мало осталось. На наши покатушки много уходит.
– Вот и передашь ему, что пока мы будем заняты, пусть проверит соседние посудины на наличие соляры. А там уже разберемся.
За те десять минут, что катер плыл до места, где обычно базировались пассажирские катера, парни успели дозарядить магазины и провести проверку наличия боекомплекта. С последним пока все было нормально, но с таким расходом, какой пришелся на недавнюю прогулку по центру, на полноценные боевые действия того, что они взяли с собой, точно не хватит. Хотя очень много надежд было на то, что мертвяки стянулись вниз, к Графской, и на Суворова их стало намного меньше.
Обойдя по левому борту громадину плавучего дока с двумя возвышающимися кранами по обе стороны, Андрею открылась нерадостная картина - свободного места у причала не было – пришлось «парковаться» к борту другого катера. Потому как швартовкой это назвать было трудно. При этом малый опыт нынешнего капитана в управлении судном давал о себе знать – только с третьей попытки ему удалось нормально подойти к стоявшему на привязи катеру с надписью «Вест» на борту. Все катера имели свои имена. Например тот, на котором все это время колесили парни, звался «Плутон». Помимо морского бога из греческой мифологии был еще «Меркурий» и «Нептун». Некоторые катера именовались по названиям сторон света: «Ост», «Норд», «Зюйд»… Был так же катер «Омега» и катер имени Героя Советского Союза Григория Овчинникова с одноименным названием.
«Плутон» слишком поздно сбавил обороты и весьма сильно приложился о борт «Веста», по корпусу пошел неприятный скрежет, но все вроде бы наладилось. Судно остановилось. Уткнувшись носом в возвышающийся впереди ржавый понтон с висящими старыми покрышками. Сразу же двое парней набросили концы на леера соседнего катера, прежде чем на борт покинутого всеми «Веста» зашла вооруженная абордажная группа.
Сперва предстояло осмотреться на территории морпорта, благо, она была огорожена с трех сторон высоким бетонным забором, за которым близ длинного причала манерно покачивались белоснежные прогулочные яхты и моторные катера. Да и вообще на самой территории мало кто шастал из посторонних. Так что особых проблем быть не должно было.