Бухта надежды. Свой выбор
Шрифт:
– И орал, и анал… - пошутил Виктор, но девчонка не сразу поняла всю соль не очень пристойной шутки, а поняв, жутко покраснела.
Вот после этого вызова на ковер ничего умнее, чем попробовать раздобыть жесткие диски с базами данных по правонарушителям, проживающих в городе, не придумали. А тут еще и жмурика обнаружили. Ну как жмурика? Мужика кто-то хорошо отоварил и тот склеил ласты, как говорят, а после обернулся и айда кусаться направо и налево. Кого-то даже умудрился цапнуть, прежде чем его угомонили выстрелом промеж глаз.
И все это так одновременно навалилось, что Никитин не знал, за что хвататься в первую очередь – то ли детей искать, то ли жмуриком заниматься, то ли вылазку организовывать. А тут еще и парни начали глупый разговор, который отвлекал от пересмотра картотеки, состоящей частью из личных дел военнослужащих бригады морской пехоты, а частью из опросных листов гражданского населения.
– Прихожу вчера, а она «мивину» [9] наворачивает. Да так что аж за ушами трещит. – Возмущался Серега Парков, имея ввиду свою младшую сестрицу.
9
Мивина – лапша быстрого приготовления, украинский аналог «Доширака» или «Роллтон»
– Ну и что? – безразлично пожал плечами Никитин, освобождая стеллаж от никому ненужных папок – старые приказы, предписания и еще какое-то барахло тут же улетело в огромный пакет для строительного мусора, в котором и так уже было достаточно макулатуры.
– Да то… Меня от одного запаха ее воротит, а Васька сидит и наворачивает с таким смаком. А потом плачет, что ее дразнят хомяком.
– Ой, можно подумать, что ты в детстве из пакетика «Юппи» не ел? – хмыкнул Коля Кузин.
– А что его можно было есть? – словно проснулся из анабиоза и уловил последнюю фразу Толя Иванов, что до этого успешно маскировал свой сон под бурную трудовую деятельность, запрятавшись в самый дальний угол. – Вот я лошарамикантара, я думал, что его только в воде разводить.
Парень потер щеку, на которой остались ярко-красные отпечатки от скрепок, на которых, судя по всему, он и прикорнул, и попытался привести свою сбившуюся шевелюру в порядок.
– Его ни есть, ни пить нельзя, если уж по-хорошему, - вынес вердикт Виктор, заметивший состояние Иванова. – Ты дела пересмотрел?
– Да какие это дела?! – возмутился старший сержант. – Это какие-то анкеты для сайта знакомств. Ни отпечатков пальцев, никакой стоящей информации. Так мы будем до осени их читать.
– Черт! Четыре тысячи человек! – потер лоб Никитин. – И как тут определишь, кто этот убивец? Это же может быть кто угодно – хоть милая учительница Марьиванна, у которой крышу сорвало, или солдатик, поехавший на вседозволенности.
– Может, первыми проверим шизиков? – Предложил Кузин.
– Ну конечно… - скривился Никитин. – Их же тут так много. Аж целый я. Больше ни о ком информации нет. Или ты хочешь сказать, что это я детишек того… А?
– Да ладно тебе… Че ты? – смутился мамлей.
– Нет, нужны хоть какие-то завязки… В центр нужно. Точно вам говорю… - Никитин не успел договорить, как заметил появившуюся в дверях кабинета Ксению Смирнову, дочку почившего полковника, неуверенно мявшуюся у порога и глядящую глазами нагадившей собаки.
– Окса, че ты там топчешься? – Никитин, в отличие от других, девчонку называл Оксанкой.
– Да вот, Виктор Иваныч, я к вам по делу… - несмело вошла в кабинет та, дождавшись, когда на нее обратят внимание. Прерывать хоть и бессмысленный, но чужой разговор, ей не хотелось.
– Давай быстро, а то нам нужно на мокруху чесать. Парков, ты как всегда с фотиком, - напомнил лейтехе Никитин.
– Ага, - кивнул тот и после того как слез с тумбочки, принялся шариться там на предмет наличия в ней фотоаппарата.
– Ну, так чего застыла? – нетерпеливо переспросил Виктор. – Говори, давай, коль пришла.
– Я бы хотела попроситься к вам, - негромко проговорила Ксения.
– В смысле к нам? – удивился Никитин, даже голову поднял.
– А ты вообще где?
– Да нет… ну тоже помогать вам. У вас ведь людей не хватает, а я в юридический собиралась поступать, законы штудировала, да и…
– Стоп-стоп-стоп! Ты чего эт удумала? – спохватился Виктор. – Мне еще среди бывших оперов и пэпсов сопливой девчонки не хватало!
– Но Ви-и-иктор Ив-а-аныч… - протянула та. Жалобно так, собрав брови в кучку, отчего вид ее и вовсе показался несчастным…
– Никаких Викторов Иванычей! Чего это ты? Куда? В поле тебя выпускать? Ты стрелять-то хоть умеешь?
– Умею! – упрямо дернула головой Ксения, стараясь не замечать насмешливых взглядов парней, устремившихся на нее.
– Тебе лет-то сколько, стрекоза? – поддел девчонку Парков.
– Достаточно, - огрызнулась та и вновь уставилась на Виктора молящим взглядом.
– И нечего на меня так смотреть. Нет, я сказал! Назад к куклам и мамке! Ей и так сейчас нелегко.
– Но нам паек урежут, мама ведь тоже не работает! – как последний аргумент выкрикнула девчонка, собираясь разреветься.
– С чего это такая информация? Мы на собственном подсосе нормально проживем. Те, кто имеет возможность где-то подрабатывать – никто не против, а так с голоду никто из наших не помрет – жратвы вон полная кладовка… Откуда ты вообще эту глупость взяла?
– Ниоткуда… - тут же надувшись, буркнула девчонка, явно не желая что-то говорить. Ее эмоциональное состояние с легкостью сменялось с одного на другое. Впрочем, большинство женщин отличалось тем же.
– Так, погоди…. Неспроста ты все это затеяла. Кто это тебя надоумил про пайки и прочее, а?
Оксана молчала, бросая косые взгляды на Паркова, и это было столь заметно, что тот сразу заподозрил неладное.
– Постой, а не моя ли матушка тебя застращала? – поинтересовался он, сощурив глаза. – Хотя можешь не отвечать. Я и так знаю, что она.