Буканьер
Шрифт:
— Ну, за удачу! — провозгласил я.
— За удачу! — повторили остальные.
Кружки стукнулись над столом, и я опрокинул в себя мерзкое приторное пойло, чувствуя, как оно разъедает мой пищевод. Ощущение было похоже, если бы я бахнул стекломоя. Закусить у меня было нечем, и я стянул кусок пирога из тарелки Шона.
Ирландец покосился на меня, но ничего не сказал.
— Ну и бурда, — скривился я, пытаясь прогнать послевкусие.
— Ничего ты не понимаешь, — хмыкнул Шон, откупорил вторую и налил
Шон демонстративно поднял кружку, заполненную до краёв, отхлебнул чуть-чуть, будто горячий чай, чтобы не расплескать, а потом осушил всё мелкими глоточками, даже не поморщившись.
— Хорош, — посмеялся я.
Негры смотрели на него удивлённо, будто Шон только что выпил кружку бензина.
— Огонь вода, жжётся же! — воскликнул Муванга.
Свой ром они так и оставили нетронутым. Мы расхохотались на всю корчму, привлекая внимание, буканьеры за соседним столом даже замолчали, оборачиваясь к нам. Местные испуганно косились, подозревая, что мы можем доставить им неприятности.
— Давай пей, — сказал я. — Резко, залпом, понял?
Муванга захлопал глазами, поднёс кружку к губам, понюхал ром и передумал. Мы снова рассмеялись.
— Да ты не нюхай, пей! — воскликнул Шон. — Нос зажми!
На этот раз Обонга оказался смелее своего брата. Негр зажал нос двумя пальцами и опрокинул в себя целую кружку рома за один присест. Обонга проглотил ром, широко раскрыл рот, пытаясь отдышаться. Казалось, у него сейчас глаза вылезут на лоб.
— Закуси, закуси! — поспешил научить я.
Ниггер растерялся, и Эмильен подвинул ему тарелку рагу. Не лучшая закуска для рома, но за неимением другой закуски сойдёт и оно. Обонга жадно отпил прямо из тарелки, отставил её, откинулся на лавке и рассмеялся.
Муванга посмотрел на брата, тот что-то весело сказал ему на родном наречии. Младший негритос всё же побаивался пить огненную воду, и я вдруг подумал, что он ведь совсем ещё пацан. В наших магазинах ему бы и энергетик бы не продали, а тут он за свою короткую жизнь повидал такого, чего я и представить не мог. Стало как-то тоскливо, и я выпил ещё рома, чтобы отвлечься от грустных мыслей.
— Выдохни резко, — напутствовал я. — И пей. Разом всё.
Он наконец набрался смелости, выдохнул так, что чуть не сдул всё со стола, зажал нос и тоже опрокинул в себя пойло, пытаясь покончить с ним одним большим глотком. Замысел был хорош, но не удался, Муванга поперхнулся, закашлялся, замахал рукой перед раскрытым ртом, пытаясь прогнать мерзкий жгучий привкус паршивого рома.
— Молодец! — хохотнул я и хлопнул его по плечу. — На-ка, закуси.
Закусывать Муванга не стал, и очень зря. Теперь он сидел, чуть покачиваясь на лавке, будто после пропущенного удара в голову.
Я тоже чувствовал, что начинаю хмелеть. Жить становилось веселее, и даже грязная корчма в затерянном крохотном городке начинала казаться не такой уж плохой. Да, с такой житухой хочешь не хочешь — запьёшь.
Мы налили снова, каждому.
— За хорошую добычу! — проревел Шон, распугивая всех посетителей.
— За добычу! — грянули мы.
Горящий комок снова прокатился через горло, растекаясь приятным теплом в груди. Даже сивушный поганый ром теперь казался вполне приемлемым. Какая-то часть меня всё ещё побаивалась ослепнуть после употребления этой адской жидкости, но я прогнал эти страхи подальше и постарался забыть про все тревоги.
— Глядите, да это же Эмильен! — воскликнул кто-то из буканьеров за соседним столом. — Эмильен Лемари!
Я посмотрел на Эмильена, он тоже узнал говорящего, но по лицу его скользнула тень недовольства, будто он был совсем не рад такой встрече. Четверо буканьеров поднялись из-за своего стола, схватили остатки пойла и пересели к нам, нагло и бесцеремонно. Я хотел было возмутиться, но увидел, что буканьеры выставляют на наш стол батарею полных бутылок, и придержал рвущиеся наружу слова.
— Рябой Жак, — произнёс Эмильен.
Его тон не оставил сомнений, что этой встрече он не слишком-то рад.
— Точно так! — рассмеялся охотник. Его лицо и в самом деле было усеяно следами от оспы, словно изрытое кратерами.
Я невольно почесал плечо, на котором был шрам от прививки, по какому можно в любой стране узнать русского.
— Представишь нам своих новых друзей? — спросил Жак.
— Это Андре Грин, — Эмильен показал на меня. Поправлять я не стал, и он продолжил. — Это Шон Келли. Муванга, Обонга.
— Приятно познакомиться, месье, — кивнул Жак, и представил уже свою компанию. — Это Арно, Робер и Жорж.
Охотники приподняли шляпы по очереди, но я так и не запомнил, кто из них кто.
— За знакомство? — предложил Шон.
— За знакомство! — грянули все, и я в том числе.
Мы стукнули кружками над столом и выпили за знакомство. В голове изрядно шумело, ром теперь казался вкусным и лёгким, и даже гадкое приторное послевкусие можно было терпеть без труда. Я понял, что изрядно накидался с непривычки.
Впрочем, у ниггеров привычки и умения было ещё меньше. Обонга чудом держался на скамье, балансируя, точно акробат, и цепляясь за стол, чтобы не упасть. Муванга уронил голову на стол, на локти, и что-то тихо бормотал на родном языке. Остальные чувствовали себя отлично, хотя по всем было заметно, что они пьяны.
— Как твои дела, э... Эмильен? — спросил Рябой, панибратски приобняв его за плечо.
Эмильен провёл рукой по чёрной бороде, пытаясь скрыть своё раздражение. Я видел, что он с трудом терпит его присутствие, и гадал, почему именно.