Букет белых эустом
Шрифт:
Через пять лет их связи (Кира так определяла для себя отношения с Георгием — не роман, а просто связь) на отдыхе Георгий неожиданно предложил Кире стать его женой. Они стояли на берегу океана, набегающая волна ласково слизывала песок с босых ног, расслабление, подобно тёплой волне, накатывало, наполняя покоем.
— А давай поженимся, — прозвучал красивый баритон Георгия. — Выходи за меня замуж.
Кира невольно поморщилась: слова возвращали в реальность, мешали наслаждаться нежным шёпотом бирюзовых волн. До этой минуты ей казалось, что она хочет ясности в их отношениях, хочет статуса замужней женщины, но внезапно пришло осознание: «Мы не пара с этим человеком. Я сама по себе».
— Разве нам плохо сейчас? Мне кажется, что нам не стоит ничего менять, — Кира произнесла это как можно мягче.
— Пожалуй
Они снова любовались лазурной гладью океана, украшенной белой пеной на гребнях волн. Ничего не изменилось в их отношениях, и изменилось всё.
«Я свободна. Я никому ничего не должна», — отдавалось в мозгу у Киры, словно кто-то невидимый повторял ей это. Прежде она ругала себя за то, что она принимает помощь Георгия, спит с ним, а сама не любит его, что он был ей нужен только для того, чтобы забыть Кирилла. Но в тот вечер на берегу океана Кира почувствовала: она с Георгием не из чувства благодарности, она с Георгием, потому что он ей нравится, она к нему привыкла, он умеет довести её до высшей точки наслаждения в сексе. Она больше не будет зависеть от настроения любовника и от его планов, она может сама определять их отношения — они стали партнёрами. «Я свободна. Я никому ничего не должна»
Зелёный китайский чай заварился, Кира с удовольствием сделала глоток нежного напитка, прислушалась: храп прекратился, на время в квартире воцарилась тишина, вспомнилось пушкинское: «Привычка свыше нам дана: замена счастию она». Привычка эта далась нелегко. Когда-то солнечным весенним днём Кира согласилась встретиться со случайным знакомым, пригласившем её на танец, согласилась и тут же пожалела: она собралась участвовать в «Цветочном марафоне» и от работы её никто не освобождает, значит, предстоит непростая неделя, может, правильнее было бы в выходной отоспаться, набраться сил, а не идти на свидание неизвестно с кем. И в этот момент в салон зашёл Кирилл с женой. Лору Кира узнала сразу, она хорошо запомнила худощавую блондинку с фотографии, в памяти возникла квартира, куда привёл её Кир, широкополая шляпа на вешалке при входе, фотографии на стене… Ещё до конца не поняв, что произошло, Кира почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Она кинулась в подсобку, боясь, что её заметят. Потом она спрашивала себя: чего испугалась? Почему убежала? Но это уже было потом, а в тот момент через приоткрытую дверь она наблюдала, как Кирилл, улыбаясь, что-то говорит жене, а потом покупает букет эустом, белых эустом! Есть же лиловые, бордовые, фиолетовые эустомы, есть розы, есть пионы, герберы, хризантемы… Но Кирилл просит, чтобы собрали букет белых эустом. Не то, как Кир улыбался жене, не то, как она прижималась к его плечу, заставило Киру разрыдаться, слёзы вызвал букет белых эустом. Это были их цветы, символ их любви — её и Кирилла. А теперь он дарит эти цветы жене, а может, просто букет кому-то, к кому они сейчас пойдут из цветочного салона. Наверное, вспоминает, как покупал их для какой-то конашовской продавщицы, а может, даже и этого не вспоминает… Одно дело — думать, что Кир, возможно, живёт с женой, словно и не было в его жизни девушки, которая ждала от него ребёнка, которой он клялся в любви, и совсем другое — увидеть, как Кирилл держит жену под руку, как ласково смотрит на неё!
Зашедшая в подсобку сотрудница с изумлением обнаружила сидящую в углу на корточках и плачущую Киру, всегда невозмутимую и строгую. На вопрос о причине слёз Кира призналась, что споткнулась и больно ударилась, но что ушибла, не сказала.
В салоне оживлённо обсуждали удивительное открытие — их шеф-флорист умеет плакать, строились версии, рассматривали самые смелые предположения, но Кира даже не замечала, что происходит вокруг, перед глазами стояли Кирилл с огромным букетом и улыбающаяся Лора.
Вечером Лёха застал Киру за странным занятием: она, что-то бормоча, жгла в ванной фотографии. Сосед попытался выяснить, что это значит, но, увидев неподвижные глаза Киры, открыл кран, чтобы потушить огонь, и повел её к себе в комнату. В шкафу нашлась бутылка водки, Лёха налил Кире полной стакан и силой заставил выпить, выпил и сам. Потом они долго сидели на продавленном старом диване Лёхиного деда и каждый рассказывал о своих безответных чувствах: Кира о том, как её растоптал Кирилл, а Лёха — о разлюбившей его красавице Насте.
— Кирка, ты ему рога наставь, сразу легче станет. Хочешь, я тебя трахну?
— Лёха, отстань. Ты пьяный.
— И ты пьяная.
— Потому и отстань.
— Да я пошутил. Я тебя и не хочу. Я, кроме Насти, вообще, никого не хочу.
На следующий день Кира, получив зарплату, отправилась в магазин головных уборов и купила себе шляпу с широкими полями, это была не просто шляпа, а олицетворение респектабельности и счастливой женской судьбы. В этой шляпе Кира и отправилась на встречу с Георгием. Пусть Кирилл ходит под руку с женой, пусть не вспоминает о любви продавщицы цветов, Кира без него проживёт. Георгий, видя рассеянность девушки, пытался её позабавить весёлыми историями, но Кира автоматически кивала головой, не вникая в смысл сказанного, ей было всё равно, что говорит новый знакомый, важен был сам факт — она пошла на свидание и постарается заставить себя забыть Кирилла.
Очень скоро Кира стала любовницей Георгия, даже не задумываясь, нравится он ей или нет. Просто наткнулась на его нетерпеливые губы и послушно стала повторять движения этого чужого мужчины. Она не отдавалась Георгию, она мстила Кириллу — пусть знает, что она его почти забыла. Несмотря на совет Лёхи, что после измены будет легче, стало только хуже — стыдно перед Георгием, перед Кириллом и, что самое тяжёлое, перед собой. Но Георгий был настойчив, и Кира согласилась встретиться снова, собираясь на свидание, она мечтала: вдруг она где-нибудь встретит Кирилла с женой или без жены — не важно — она пройдёт мимо, не оборачиваясь, держа под руку Георгия, и Кирилл увидит, что она про него даже не вспоминает.
Из Конашова приехала Людмила Михайловна навестить дочь и проконсультироваться у столичного эндокринолога. По телефону велела Кире встретить её обязательно, потому что у неё тяжёленные сумки: несмотря на возражения дочери, Людмила Михайловна везла ей трехлитровые банки домашних маринадов и варенья. Кира собралась попросить Лёху съездить с нею на вокзал, но, случайно узнав о предстоящем событии (Людмила Михайловна позвонила, когда Кира с Георгием катались по Москве-реке на прогулочном теплоходе), Георгий настоял, чтобы Кира поехала встречать мать с ним. Людмиле Михайловне новый знакомый дочери очень понравился: серьёзный, обеспеченный, машина хорошая, немолод, так это и к лучшему, будет цветущую жену холить и лелеять. Кира восторгов матери не разделила, но и спорить не стала, понимала, что бесполезно.
А через месяц Людмила Михайловна позвонила дочери узнать, как дела, и между прочим сообщила:
— Кирилка твой приезжал, тебя искал.
— Когда? Что спрашивал? — Кира почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— Тебя спрашивал, но я его куда надо отправила, поскудника. Отчитала по первое число.
— Ты хоть мой новый телефон ему дала?
— Это ещё зачем? Мало мы через него хлебнули, ещё разок захотела!
— Мам, ну, он же меня искал, значит, понял, что не прав был.
— Понял он, как же! Горбатого могила исправит. Зря я тебе всё это рассказала. Забудь об нём. Встретила приличного человека, вот за него и держись. Твой Георгий, сразу видно, самостоятельный, непьющий…
Кира не слушала мать, она вспоминала, как Кирилл приезжал в Конашов, как приходил к ней в «Цветочный остров», красивый, весёлый, с сияющими глазами, и покупал ей огромный букет белых эустом.
После звонка матери Кира уже ни о чём не могла думать, кроме встречи с Кириллом. Но ведь он живёт с женой, он же с Лорой приходил в салон покупать белые эустомы, он жене покупал белые эустомы! Может быть, Кире почудилось, и это был не Кирилл, слишком много она о нём думала, вот и привиделось. А может, мама всё перепутала или нарочно сказала, чтобы её подразнить… Кира не знала симптомов нервного срыва, но почувствовала, что с ней происходит что-то, с чем она сама не в силах справиться: апатия ко всему, абсолютное нежелание общаться с кем бы то ни было, головные боли, нервозность. Кира написала заявление об уходе, куда и зачем, ей было в тот момент неважно, она была не в силах работать. Сидела дома, уставясь в одну точку, и перебирала в памяти события последних двух лет — знакомство с Кириллом, беременность, поездка в Москву к Федуловым, роды, расставание…