Букет для никого
Шрифт:
Дальше берёт аванс. И так раз двадцать. У каждого, но немного. Чтобы не убили. На а дальше фокусы: то квартира служебная, то алкаш не хозяин. Но это уже детали. То Паша в Арзамасе или Тихвине .Ну и телефоны конечно другие.
– Иля хватит Абан ибать сейчас у твой дом папробуй двер не откривать, – парирую. А это уже мой клиент узбек. Но у меня не так жёстко. Я обычно им гражданство делаю и прочие бумажки. Рычат они в основном из-за сроков, так как сроки редко когда соблюдаются. Россия ибо. Но многие
А я тут при чём? Но зато, когда я документ всё же сдаю им… Ух! Каждый ещё пятерых ведёт. Я, получается, друг узбекского народа.
Один-один.
– Как вы так живете? – хмыкнул Индеец. Это он после КПЗ правильный такой.
В это время мимо нас на цыпочках и пытаясь рукой снизу отцепить что-то невидимое, сидящее у него на спине, просеменил молодой пацан. Невидимый горб на спине не отцеплялся, и он, с ужасом выворачивая голову, пытался увидеть, что у него там за спиной.
– Грибы или бутерат? – спросил я у парней.
Индеец открыл один глаз и изрёк:
– Если это горб, и он улыбается, то это бутерат, ну а если там у него кто-то сидит, то это грибы.
Парень уже в третий раз обегал вокруг памятника царице Екатерине, с ужасом подвывая. Со всех лавок за ним с интересом наблюдали.
– А сейчас у него на спине горб или кто-то сидит? – мне не давала покоя квалификация приходов.
Парень завыл:
– У меня на спине кто-то сидит! Ааааа!!! – и подбежал к лавке, на которой сидели девки. Те с визгом брызнули в разные стороны.
– М-да, – по-стариковски изрёк Паша, – всё-таки синька лучше. Все напитки по-разному, конечно, влияют. Водка бычья какая-то. Хоть под закуску, хоть и без. Без драки редко. Оскотинишься. Коньяк более дружелюбный, да больше бутылки и не выпьешь. Ром и текилу прикольно пить там, где жарко. Вроде предсказуемо всё, что с тобой будет. Но чтобы вот так, с невидимым горбом бегать – на фигнадо.
– Слезай с меня! – вдруг заорал мнимый горбоносец и упал на спину.
Индеец удивлённо открыл глаза.
Однако я теряюсь в догадках, что оно жрало? Куда катимся? Тьфу! Бутерат грибами стали закусывать. Странно вообще всё в мире меняется. Отношения дешевеют, а бухло, наоборот, дорожает. Хочешь вылечить душу? Лечишь. А болит потом печень. Нет порядка.
Тьфу!
Торчок скрылся за скамейкой и, потеревшись горбом о землю, кажется, прилёг поспать. Там травка уже пробивалась.
– А чего ты, Инди, такой задумчивый? – пиво легко и непринуждённо приживалось внутри.
– Да ты понимаешь, коммуналку мою расселяют.
– Поздравляем! Вон и ресторанчик, где это дело мы сейчас отпразднуем.
– Да блин, погодите вы. Вы же знаете чего и как? Чего просить-то, чтобы не шваркнули?
– Игорёк, а вас там сколько прописано?
– Двое. Я и сын.
– О’кей.
– Нет.
– То есть расселяет не город.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что город где-то минимум за пять лет до расселения прописку вдруг раз – и закрывает. И фиг ты кого пропишешь. Даже детей. А тут не так. Значит, твой дом расселяет коммерческая организация.
– Ну да, вроде про москвичей говорили.
– Ну, вот и все. Ха-ха-ха! Двухкомнатная как с куста.
– Да ладно? Они не согласятся.
– Игорёк, они уже начали расселять?
– Ну да, полдома уже расселили.
– Ну и всё. Вот видишь!
– Что вижу?
– Инди, они остановиться не могут. Это уже очевидно. Проси двушку там, где хочешь. Второго шанса такого в твоей жизни не будет.
Воробьи вообще с ума сходить начали, и, кажется, стали воевать куст на куст.
– Вы хотите сказать, что мне положено?
– Блин, да ничего тебе не положено, придурок. Просто требуй двухкомнатную, и всё.
– Да меня соседи сожрут.
– Срааать!
– Да нас же не расселят.
– Ты же сам говоришь, что уже соседи поехали?
– Ну да.
– Ну вот. Им теперь деваться некуда.
– Блин, ну как-то… Ну, я не знаю.
– А вот у меня случай был примерно по этой теме, на Пушкинской тут неподалеку, – это Паша рассказывать начинает. – Один канадец неожиданно возбудился к какой-то квартире на этой улице, ткнул пальцем в дом. Ногтем подчеркнул этаж. Хочу, говорит, тут, и всё.
В агентстве прикинули, по квартирам, стуча копытами, пробежались, соседей опросили, кто что хочет. Ё-моё. Денег много можно заработать. Триста метров как никак в центре города. Люди друг друга уже видеть не могли. Ссали друг другу в борщи, ну и прочие интеллигентские штучки. И бабка там жила ещё. Вообще беспроблемная – маленькая, высохшая, но невероятно по-питерские вежливая, с достоинством. Из бывших. Такой типичный старопитерский бабк. Теперь таких не выпускают. Беломор курила через мундштук. Шляпки, зонт, седые косички. С котом своим на Вы, по имени-отчеству. И чётко знала что ихний пишется через –и-а евонный с двумя –н-
И не умирает. Хоть ты что с ней делай. Блокадница. Что вы хотите: те, кто выжил тогда, – это вообще достояние нации. Вот кто это. Ей вообще всё по барабанубыло. Ни хера, ни ножа не боялась.
– Сынки, – это она им говорит, агентам Смитам – в этой квартире родился мой дедушка. При Александре IIIМиротворце. До исторического материализма. Родился папа. Царство ему небесное. При Николае Кровавом, и я тут родилась при Кирове. И умру. При Собчаке-демократе, видимо.
– Умрёшь, бабка, умрёшь. Не мешай расселяться! – и все весело расселяться стали.