Буковый лес
Шрифт:
– Нет! – Задорно так отвечаю ему, – Я в Халкидиках.
– А когда ты приедешь?
– Я приеду когда закончу работу.
– А мне куда идти?
– Послушай… – тут я взяла себя в руки и стала говорить очень ласково и убедительно. – Послушай, Сурик! Когда приехал твой друг я тебе сказала – бери сумку, потому что не надо меня к себе привязывать. У тебя свои дела, тебя Миша ждёт, все глаза выплакал, свой «Мерседес» тебе подарить хочет, а я бегаю пешком, зарабатываю себе на майонез с хлебом. Я не знаю, когда приеду, с кем и приеду ли вообще. Саша теперь живёт у дедушки. У него ключа от квартиры нет и никогда не было, стало быть, прости,
– А почему ты ему вещи не отдала? Ну на самом деле Саша же мог отдать ему сумку и всё бы закончилось.
– Ах, Ирка, Ирка… чистая душа… да если б ты знала, как я была права, что побоялась просто открыть дверь и отдать ему сумку.
– По тому, как он начал мне настойчиво каждые пятнадцать минут звонить, я поняла, что простой отдачей сумки тут не отделаешься. Выключить телефон совсем я физически не могла, клиенты же звонят, работу предлагают. Вот я и попросила тебя сказать ему, что телефон я забыла у тебя, меня нет, и когда я буду – неизвестно. Может, бессвязно тебе объяснила, может, непонятно, но прости уж! Как могла. Все эти дни я сидела дома, заперев окна и двери. Хочешь верь, хочешь нет – у меня ребёнок с балкона прыгал в супермаркет и с балкона же залезал обратно, держа в зубах, как последняя Жучка, пакеты с молоком.
А этот как его … Резинка-то звонил мне в дверь, то на телефон, то ходил под моими окнами. Намедни он впёрся во двор с каким то мрачным типом с однообразным лицом. Уж когда и где он с ним познакомился, я не знаю. Тип залез на каменный забор, Сурен на тощую сливу. Уж как она под ним не треснула, просто удивляюсь. Они звали по именам и фамилиям всю мою семью так громко, что я надеялась, да, я просто надеялась, что соседи вызовут полицию. Причём тип почему-то тяжёлым басом всё время выкрикивал имя моего супруга. «Ори громче, – бурчал под нос Сашка, – до Кипра далеко, папа не услышит!». Но через час и это перестало быть смешным.
На следующие сутки я поняла, что умираю. Я постоянно чувствовала, как его зоркий глаз постоянно за мной следит. У меня даже выпало, что Сурен-Резинка близорукий. Вдоволь накричавшись, они снова исчезли. Я гадала: куда, ну куда мог пойти человек в таком неприглядном виде, прямо после моря в засаленных, неправильно пошитых шортах и сланцах? В этом облачении у Резинки был такой вид, что хотелось повсеместно увеличить на стенах количество планов эвакуации. Днём он так и ходил вокруг нашего дома, я его наблюдала в щёлку на ставнях, а вот вечерами стал исчезать. Он одичал, оброс седой бородой и жуткими усами. Может быть, его даже дети на улице дразнили его: «Дедушка Маугли!». И вдруг. Вдруг Сашка на него напоролся. Тут и выяснилось где коротает ночи будущий вожак стаи.
Оказывается, Сурен поселился в зале игровых автоматов. И правильно сделал. Там прохладно, и денег с присутствующих не берут в отличие от восьмизвёздочных отелей, в которых на море жил его сын с семьёй. Как только я это узнала, сразу решила отдать ему сумку. Только каким образом? Вещи его я запихала в нехитрый саквояж, подравняла, чтоб разошлись равномерно, и тоже, как сын, спрыгнула с балкона. Потом позвонила Сашке, велела взять с собой деда и устроить с Суреном-Резинкой на нейтральной территории «случайную встречу». Всё прошло отлично. Сашка при встрече разыграл бесконечное удивление и не менее бесконечную радость. Они вчетвером пошли ко мне за сумками. В смысле его «новый друг» тоже увязался. Дед гордо, моим ключём отомкнул входную дверь.
Как только дверь распахнулась, Сурен с тихим воем кинулся к «своему» дивану, и все присутствующие поняли, что его не так легко будет оттуда отодрать.
– Дядя Сурик! – Саша был сама любезность. Дед стоял в коридоре живым укором, тряс подбородком и молчал. Он всегда тряс подбородком, когда нервничал.
– Дядя Сурик! Вот ваша сумка.
Однако Сурен тянуть руки к заветным вещам не спешил.
– Когда твоя мама приедет? – Наконец сдавленно, но с большой надеждой в тоне выговорил он, словно ожидал появления не Сашиной, а минимум своей собственной мамы.
– О-о-о!!! Моя мама! – Сашка совершенно искренне рассмеялся, потому что знал, что этого обычно даже сама мама никогда не знала. – Она же переводчиком уехала. Как отпустят, так и вернётся.
Тип похожий на субъекта вдруг подал голос:
– Так вы бы человеку хоть ключи от квартиры оставили, если уезжаете!
– Точно! На самом деле! – Сашка был абсолютно с ним согласен и даже негодовал. – Но моя мама такая рассеянная… Ужас! Говоришь ей, говоришь, а она и не слышит! Так что, дядя Сурик, берите поскорее свои вещи и бегите из этого страшного дома.
– Как «бегите»?! – Однообразное лицо скроило гримаску удивления, – А где он сегодня будет ночевать?
– Дядя, мне шестнадцать лет и я не знаю, где он будет ночевать! – Сашка умел войти в роль из которой потом очень тяжело выходил. На этот раз он был дебильноватым мамкиным сыном, которого дед с бабушкой поят парным молоком с ложки.
Сурен выпрямил спину и теперь, чувствуя приближение развязки, сидел на диване, с которого уже убрали его постельное бельё, с таким надменно-торжественным видом, словно давно репетировал роль массовки на Нюрнбергском процессе..
– Так может, дед его к себе заберёт? – Субъект, взяв на себя роль адвоката по гражданским искам, ну никак не мог уняться.
У деда подбородок как съехал вправо, так и не пожелал возвращаться в исходное положение.
– Нет? Ну так где же он будет жить до среды?! – Субъект понимал ответственность момента, и тем не менее катастрофически терял лицо.
– А у вас! – Сашка выскочил из роли дурака почти мгновенно.
– Ав! – Сказал субъект и пододвинул ногой Сурену сумку. Стоящий в коридоре дед распахнул входную дверь.
– И всё? – Ирка была совершенно разочарована, – Они так и ушли?! Да разве ж так можно?! Это же люди… нет, это – попавший в трудную ситуацию человек. Все мы иногда нуждаемся в помощи и просто обязаны друг друга понимать.
– То-то ты меня понимаешь! У меня стресс от этого туберкулёзника с бредовыми идеями и маниакальными мыслями, а ты всё за него переживаешь!
Подруга не врала. Только сейчас Ирка отметила про себя чёрные круги под её глазами и нездоровый цвет лица
– Я боюсь ходить по улицам: мне кажется за каждым углом он меня караулит, боюсь подходить к телефону. К тебе тоже не стала стучать в дверь, потому что думала, а вдруг он выследит меня и будет поджидать в твоём подъезде. Эх, Ирка… если б ты знала сколько здоровья за эти дни ушло… И потом это не всё. Этот Резинка-таки забыл у меня дома «парадные» туфли Тоже похожи на сланцы, только чёрные. Так вот, я их упаковала, пошла в супермаркет, купила там ему в подарок пять литров лучшего оливкового масла, всё-таки он маме лекарства привозил, оставила на кассе все это добро и вот прошу теперь тебя позвонить ему и сказать, чтоб он это забрал. Вот теперь кажется всё.