Булавин (СИ, ч.1-2)

Сахаров Василий Иванович

Гаврюша согласился:

– Прав молодой.

– Тогда, так и поступим, - запорожец тоже был удовлетворен.

В этот момент донесся крик впередсмотрящего:

– Слева вижу четыре паруса! Расстояние версты три с половиной! Идут на Гяз!

Мы все вскочили, и Харько скомандовал:

– Готовьтесь браты! Если это бригантины, то они от нас уйдут, и придется Гяз штурмом брать! Ну, а если торговые пузаны, то сразу добычу получим! Старченка, на тебе два судна, а мы с Никифором по одному возьмем. Добыча без дележа, что есть на судне, то на ватагу. Давай, атаманы!

Я и Старченка

быстро вернулись на свои расшивы. Паруса развернулись во всю свою ширь и наполнились свежим ветром, кормчие направили нас к персам, а казаки принялись вооружаться. Первый наш бой, которого мы ждали. Глаза всматриваются в приближающиеся серые полотнища чужих парусов, и вскоре становится понятно, что это бусы, неповоротливые торговые суда персов. Наша расшива, само собой, тоже далеко не фрегат, но по сравнению с персами, мы как ястреб на фоне курицы. Правда, обычно на бусах имеются пушки, от трех до пяти средних орудий, но пока персы прочухаются и к бою приготовятся, мы уже будем рядом. Главное, первый заход не прозевать, хорошо к вражескому борту подойти и абордажной партией за палубу зацепиться, а дальше купцы никуда не денутся.

В томительном предбоевом ожидании проходит час. Наша цель замыкающий колонну бус. Расстояние между нами и торговцем уже метров семьсот, и тут, персы, наконец-то, засуетились. Ударило бронзовое било на корме чужого судна, и забегала в суете команда, а перепуганный персидский капитан совершил роковую ошибку. Он решил отвернуть в сторону, но по какой-то причине, сделал это так неловко, что скорость буса резко упала, парус обвис, а мы тут как тут.

На мгновение, расшива соприкоснулась с более высоким бортом чужого судна. Полетели на чужую палубу толстые выброски с железными кошками и металлической оплеткой, и раздается крик Борисова, командующего матросами:

– Спустить парус! Хлопцы, тяни канаты! Не дай басурманам уйти!

– И-и-и-и, ра-а-аз! И-и-и-и, два-а-а!

Парус опадает вниз. В то же самое время крепкие мускулистые руки хватают веревки и накидывают их на кабестан. Сильные тела матросов начинают его крутить и просмоленный борт персидского судна все ближе.

Следующую команду подаю уже я:

– Стрелки, не зевать! Кто из персов попробует в нас пальнуть, того сразу убивайте!

– Поняли!
– ответили мне изготовившиеся к бою казаки и, как на заказ, над вражеским бортом появилось пять человек с фузеями и пищалями.

– Бах! Ду-хх!

Мои ватажники оказались быстрее врагов. Десять стволов выстрелили одновременно, и три противника упали на свою палубу, а остальные спрятались.

Оглядываюсь на море. Две расшивы Нечоса уже взяли центральный персидский бус, а парни Старченки оплошали, одного перса загоняли, а второго не смогли, и тот пальбу из пушек начал.

Тем временем, мы уже вплотную сцепились с торговцем и, вынув из ножен свою легкую, полуторакилограммовую шашку, я взмахнул ее над головой и выкрикнул:

– Бей, басурман! Вперед, казаки!

– А-а-а!

Воины ответили дружно, матросы перекинули на чужой борт сходни и, вскочив на деревянный щит, я первым оказался на палубе буса. Быстрый взгляд влево и вправо. Слева корма и небольшая надстройка, рядом с которой десятка два испуганных

моряков с самым разным оружием, в основном, с топорами, сгрудились в кучу и готовятся к своему последнему бою. Это бараны, которых казаки перережут за одну минуту, если это будет нужно. А вот справа препятствие серьезное, богато разодетый молодой юноша в синем халате и большой белой чалме. Он немногим старше меня и с ним около десятка горцев в длиннополых бурках, под которыми видны панцири. В руках у них пара ружей, пистолеты, кривые сабли и длинные кинжалы. Видать, кто-то из знати с охраной путешествует.

Казаков на палубе уже полтора десятка. Молодой вельможа что-то выкрикивает, и горцы вскидывают свои огнестрелы.

– Берегись!

Разносится мой голос и, перекатом вперед, по ровной палубе, я ухожу с линии огня. То же самое делают мои ватажники, которые разбегаются в разные стороны, и свинец персов рвет дерево, но почти не задевает людей.

Я вскакиваю и, без команды, на одном порыве, вместе с казаками бросаюсь на противника. Шашка в ладони сидит как влитая и, с разбега, подпрыгнув, я обеими ногами, бью в грудь первого вражины. На то, чтобы свалить врага, мне не хватает массы тела. Но противник все равно пошатнулся и немного растерялся, а я сгруппировался и не откатился назад, а встал на палубу прямо перед ним и, наотмашь, держа остро заточенное лезвие клинка на уровне груди, слева направо провел лезвием по его горлу. Стон. Всхлип, Хрипы вскрытой гортани и, зажимая рану, горец скатывается вниз.

Отталкиваю умирающего охранника в сторону, и при этом слышен крик одного из персов: "Яман!". Со всех сторон идет жестокая резня, передо мной очередной противник и, работая как на тренировке, я острием бью в бок горца. Но клинок отскакивает от панциря, и враг, выпучив глаза, кидается вперед. Наверное, он хотел придавить меня к палубе и задушить, так как оружия у него не было, как выяснилось позже, горец потерял его при столкновении с Рубцовым. И все бы у него могло получиться, но моя правая ладонь разжимается, шашка выскальзывает, и локтем правой руки я встречаю подбородок горца. Одновременно с этим движением, левая рука тянет из ножен кинжал и бьет противника под панцирь, в самую брюшину.

Очередной враг падает. Я готов продолжить бой, ноги полусогнуты, а тело напряжено. В левой руке кинжал, а правая тянет из кобуры заряженный пистоль. Однако все кончено. Мы действовали настолько быстро и агрессивно, что охрана молодого человека, который, кстати сказать, жив и здоров, не успела нанести нам серьезных потерь, хотя трое казаков ранено, а один убит. При этом все потери приходятся на бой с горцами, а матросы сопротивляться не стали, увидели, как мы деремся, попадали на колени и о милости просят.

– Не балуй!

Я слышу голос Рубцова, поворачиваюсь, и вижу, как он пяткой сапога бьет в голову важного вельможи, который тянется за тонким стилетом, спрятанным под халатом. Юноша теряет сознание, а я, снова смотрю на море, убеждаюсь в том, что все торговые бусы взяты, и спрашиваю своего помощника:

– Сергей, ты вроде бы местные языки знаешь?

– По кызылбашски говорю.

– Надо капитана этого судна найти, допросить его и узнать, что у них за груз.