Бульвар Молодых дарований
Шрифт:
Я вскрикиваю от страха и боли… впрочем… вроде не так и больно, просто перетянуло и врезалось будто обручем… жуть как неприятно…
Чего, милок?..
Старшая заглядывает мне в лицо с заботливой издёвкой…
Неуж не вкусно те?.. А девки так старались!..
Зачем вы это?.. с трудом выдыхаю я и не узнаю свой голос. Сиплый от страха и какой-то прямо детский… Зачем перевязали?.. Что хотите сделать?!.
А счас и узнаешь!.. Девки, чо хотим тут спрашивают… Ну, так чо хотим-то?..
А кокушки
Я узнаю ту стервь, которая меня сюда зазвала. Рот растянула до ушей, блядища!.. довольна…
Вот щяс надрочим-насосём, а кончать не сможешь, хоть двадцать девок на твоём красавце прыгай до утра!..
Милок, ты понял?..
Это старшая опять.
Да ты не бойсь, не отвалятся…
Заботливо, почти по-матерински…
Они отрывают мои ступни от пола и тащат меня куда-то из-под душа. Валят спиной на узкую, жёсткую банную скамью. Старшая перекидывает могучую ляжку через меня и садится, раскорячась, мокрой щелью мне на грудь. Тя-а…жёлая, зверюга!..
Я вижу только её мощную, как надгробная плита, спину и уходящую, прямо перед моим носом, вверх посерёдке ложбину, где позвоночник.
Чьи-то руки подробно щупают у меня между ляжек, опять нахально вползая в прощелины, оттягивая мошонку (я ощущаю, какая она уже раздутая и нечувствительная, и это пугает не на шутку).
Чья-то мозолистая лапа ухватывает мою корягу и начинает грубо, торопливо дрочить. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, кто это – но могучая спина Командирши заслоняет всё что происходит…
Мне отвратно, я пытаюсь извернуться, но куда там – задница Старшой припечатала меня всей спиной к скамье. Попытки сучить ногами тоже ни к чему не ведут, их захватили намертво.
Изуверство!..
Я с каким-то даже страхом ощущаю, как моя коряга начинает, невзирая на моё смятение и ярость, разбухать в этой мозолистой лапе и твердеть. Ну… что ж она, бляа… подводит!.. не соображает!..
Я закусываю до крови губу, чтобы болью удержаться от эрекции, но хрен там!.. торчит как дубовый кол!..
Вижу жадные, блудливые ухмылки у баб, стоящих по бокам.
Ну всё, физдец котёнку! Сейчас заездят они меня до нервного припадка!..
Я зажмуриваю накрепко глаза и жду…
Вдруг тяжкий груз соскальзывает у меня с груди. И разом высвобождаются мои ноги… и слышен только шорох льющейся из душа струи…
Медленно разжимаю веки.
Я лежу один. Мучительниц будто ветром сдуло. С трудом поворачиваю голову и успеваю заметить, как последние голые, несуразно-огромные задницы исчезают в двери раздевалки…
Понятно… кончился обед…
Моя коряга, растёртая докрасна и саднящая, торчит в болезненном дурманном стояке, будто целит куда-то в потолок. Я в тревоге ощупываю раздутую мошонку, и с ужасом осознаю, что она уже не ощущает моих пальцев. Шарю судорожно по яйцам… вот она, тесёмка, которой их перетянули. Шнурок глубоко врезался вкруговую, и мне никак не отыскать в этой глубокой борозде завязку… что ж делать?.. меня охватывает почти паника…
А если не смогу развязать? Бля… кастрация!..
Вдруг вспоминаю, что у меня в кармане штанов есть складной ножик. Но где они, мои штаны?..
Я с трудом отрываю спину от врезавшейся в неё глубоко узкой скамьи и кое-как встаю. Коряга торчит, покачиваясь из стороны в сторону. На каждом шагу я ощущаю ляжками раздутую гулю мошонки. Тяжелой и нечувствительной…
Вот и раздевалка… там пусто…
Всё бабьё уже в цеху… ударницы труда, гадюки!..
Моя одежда валяется у выхода из душевой.
Я лихорадочно шарю по карманам… вот он, ножик!.. только надо как-то осторожно, нехватало ещё там порезаться. Я пытаюсь просунуть палец под шнурок, втугую и намертво затянутый. Не получается, он слишком глубоко врезался… а яйца раздулись и твёрдые, как чугунное ядро…
Что делать?!.
Я вдруг вспоминаю, что в ножичке есть ещё кривое маленькое лезвие. Крючком… Выковыриваю его, с трудом подсовываю под тесёмку и рывком тяну наружу.
Тесёмка рвётся.
Уфф!.. отлегло…
Я торопливо натягиваю свои помятые, поднятые с грязноватого пола трусы и майку. Потом всё остальное.
Мои яйца точно омертвели. Не ощущают ничего…
Я знаю, что уже сильно опаздываю к своему станку, что там наверное уже горит вовсю эта дурацкая лампа Ильича в пятьсот свечей.
Но не могу заставить себя выйти в цех. Представляю эти наглые ухмылки. Небось, наперебой подмигивать начнут. И орать во всю глотку… с насмешкой, перекрывая лязг станков…
В мошонке у меня вдруг точно полчища горячих муравьёв. Это пошёл кровообмен. Значит, наверное, не так и страшно. Не отвалятся… Как эта дура их назвала?.. Кокушки?..
Я подхожу к двери… вдыхаю с омерзением влажный жаркий воздух и выхожу в цех.
У моего станка зачем-то крутится та самая… которая меня зазвала в их раздевалку. Вот загорелась лампа, и она быстренько меняет местами пустой и полный барабаны, заправляет пряжу под ролик, включает снова станок.
Я подхожу, стараясь не смотреть ей в глаза.
А я тут за тебя приглядываю, пока придёшь!.. кричит она совсем по-дружески, по-свойски мне прямо в ухо, перекрывая клёкот станков… А то вишь мастер как увидит, да начнёт там разбираться…
Потом сбавляет голос.
Ты, студент, того… ты не сердись… тут знаешь, бабы наши уж и не помнят, как мужчина-то выглядит… ну и того, маленько подшутили… не обижайся, а?..
Я пожимаю несговорчиво плечами. Оглядываю исподлобья цех. Все напрочь заняты работой. Никто и не смотрит в мою сторону…