Бульвар Постышева
Шрифт:
— Я тут тебе текст распечатал, — сказал Архип. — Девяносто четыре листа. Две недели шлёпал. Название, правда, ещё не придумал, но это после. Почитаешь. Правда, сыро ещё. Но мне интересно знать ваше мнение, Андрей Андреич. Там про наших ребят и про Постышево. Повесть районного масштаба, типа. Ну, прочитаешь — поймешь.
— Давай, я лучше сразу книгу почитаю, — зевнув, промычал Андрей.
— Не, Андрюша, мне важно знать, всё ли там правильно, особенно про тех, кого уже нет. Там и ты есть, я про тебя написал. Там все есть. Ну, или почти все. Почитай. Я серьезно.
— Ты бы лучше про меня лично что-нибудь написал. Только хорошее, а ни как обычно. Написал бы про меня, как я всех спасаю и защищаю всех от врагов. Какой я герой на войне. Или в партизанском отряде. Как я пробираюсь за линию фронта. Как отбиваю атаки. Иду по минному полю. А то всякую дрянь про меня пишешь. Напиши, что я смелый и сильный, и людям помогаю. Можешь про меня такое написать?
— Могу. А почему ты думаешь, что я про тебя плохо написал?
— А что ты ещё можешь про меня написать. Что ты писал про меня в институте? «Лес Бианки». Всё помню! Напиши, что я очень отважный и добрый. По-нормальному сделай.
— Обязательно напишу, Андрейка. «Подвиг врачей в современной советской литературе» — пройденная тема, сам знаешь.
Архип разлил ещё по рюмочке. И переспросил:
— Прочитаешь?
— Много?
— Чуть меньше сотни страниц.
— Нихрена себе тебя пронесло!
— Бывает. Я же стараюсь! Хочу вас всех увековечить, оглоедов. А то потом, кто о вас вспомнит? Что за люди, кто такие? А тут Архипка со своими бессмертными произведениями: получите, распишитесь! Прочитаешь, скажешь — стоит или нет продолжать. Может, там вообще все говно. Мне нужно знать. А ты ведь у меня Белинский: хорошего не скажешь, но и не соврешь. Как, я — нормально подмазался?
— Нормально. Ладно, прочту, — согласился Андрей.
Потом он приподнялся и сел на диван.
Потом Архип ещё налил.
Потом они ещё замахнули.
И ещё раз вкусно поели. Доели остатки.
Покуля три дня не было, наверное, книжку читал. Потом объявился.
(Чтобы не рвать повествование и не втискивать одну книжонку в другую, пришлось Архипов текст отнести в конец книги, — там Вы его найдете за номером: VIII–CT № 523649. Посмотрите — понятнее будет, о чем пойдет далее речь, понятнее будут мысли и рассуждения Архипа. В конце концов, прояснится, почему Покуля три дня не было. Некоторые предпочитают по ходу пьесы отвлекаться и листать последние страницы партитуры, чтобы выяснить, что происходит за кулисами и на сцене. Дело хозяйское. Я, лично, продолжаю неустанно рассказывать Вам эту историю, Дорогой мой Читатель!)
Суббота. Часов одиннадцать, начало двенадцатого. Зазвонил телефон. На панели высветился Покулевский номер. Архип нажал зелёную кнопку:
— Аллё.
— Здорово.
— Здорово.
— Чё делаешь?
— Ни хера — на диване валяюсь, телик смотрю.
— Может, прогуляемся?
— Ну, давай, в принципе, можно.
— Минут через десять на Бульваре встречаемся.
— Хорошо. На лавочке.
Телефон отключился.
Архип поднялся с дивана, пошел в ванную. Бриться или не бриться? Он не любил бриться, но ходить небритым, ещё больше не любил — кожа на скулах чесалась. Наспех побрился. Сполоснулся прохладной водой, натянул кроссовки, не зашнуровывая по старой привычке, напялил футболку, потянулся и пошел на Бульвар.
Большая связка длинных ключей от обеих дверей неудобно оттопыривала карман. Как раньше хорошо было: одна дверь, один ключик. И никто не лез, никто не боялся, что залезут. Сейчас же, железные двери у каждого. Скрипят каждая по-разному — точно знаешь, кто пришел, кто ушел. Да ещё приходится по несколько «гаражных» замков к железной двери приваривать, плюс в старую деревянную, пару вставлять. Получается полукилограммовая связка, а толку нету. Он об этом каждый раз думал, как из квартиры выходил, засовывая связку ключей в джинсы. Сигареты, зажигалка, немного денег, ключи, телефон — вот и полные карманы, руки не засунешь, как он любит обычно ходить.
Андрюха ещё не подошел. Архип присел на свободную лавочку. В такое время лавочки не заняты. Ближе к вечеру мамаши с детьми и пенсионеры их оккупируют, и будут кормить голубей, или молодежь из общаги Лесотеха будет пиво пить и ржать, а пока — свободно. Со вчерашнего дня на асфальте шелуха, фантики, пожухлые кожурки банана и сломанный зонт. Дворники про Бульвар забыли, только ветер подметает дорожки. Да и хрен с ними.
Архип вытянул ноги, опершись руками в край лавочки позади себя, поднял голову, закрыл глаза. Хорошо вот так сидеть, ни о чем не думать, не заботиться и, пока ещё не жарко, дышать свежим воздухом, тянущим с Ангары запахи тины и мокрой земли.
— Спишь, что ли? — Андрей подошел неслышно.
Архип открыл глаза.
— Здорово, — Андрей протянул руку.
— Здорово, — Архип пожал её. — Ну, как дела?
— Нормально.
— Прочитал мой опус?
— Прочитал.
— Ну и как?
— Нормально. Под конец расписался. Тебе надо «шутошные» писать.
— Ясно. «Шутошные», так «шутошные» — как скажешь. Буду писать «шутошные». Но про тебя напишу, что ты лично, Дрюля — герой. Безотносительно! Как обещал. Хорошо?
— Хорошо. Напиши. Не забудь.
Архип знал, что от Покуля большего ничего не дождешься, и на том большое спасибо. Было бы плохо, сказал бы: «Говно полное». А раз промолчал, значит, нормально, значит, можно считать, что понравилось, значит, к этому есть возможность вернуться ещё, разузнать, что ни так, чтобы технично потом всё закончить. Ведь это ни просто сырые рассказы, ещё надо чем-то закончить. Чтоб это узнать, необходимо выслушать критику, пожеланья, советы, поправить, что можно, и потом всё закончить. «Закончить, закончить, закончить!» — повтори ещё двести семь раз. Повторю, если надо! В институте всё так и было: один пишет, другой читает и критикует. Но это всё после. Всё, всё — я закончил! А пока…
— Присаживайся, — сказал Архип Андрею.
— Может, до Ангары прогуляемся?
— Пошли, — не очень-то желая, Архип всё-таки поднялся.
По дороге, в ларьке купили бутылку минералки. Добрели до старой пристани, облокотились на погнутые и выцветшие металлические перила (Их кто-то специально загибал — сил-то некуда девать!), посмотрели в зелёную воду, допили минералку, бросили бутылку в эту воду, закурили. Бутылка, наполнившись немного, подняла горлышко вверх и, раскачиваясь, потихоньку поплыла вправо по течению.