Бульвар Постышева

Бутаков Эрик Юрьевич

— Серёжки тоже сгодятся — снимай! — обнаглел Архип.

— Больше, ничего не снять?! — разозлилась Вероника.

— Потом, потом снимешь! — парировал Архип. — Бабки нужны, друг залетел — сейчас не рассчитаемся — ему вилы, бандиты уроют! Надо выручать! Пошли.

Схватив Веронику за руку, Архип потащил её к кафе «У берега».

Андрюха, как по заказу, седел в окружении Плисы и его друзей и о чём-то мирно беседовал. Но издалека, так не казалось — больно лица у Плисы и его друзей были «одухотворенными».

Архип, не подводя веронику к территории кафе, указал на Андрея и сказал:

— Видишь? Уже прессуют! Деньги нужны!

Вероника остановилась на аллее. Дальше ей самой не хотелось идти. Там, такие пропитые рожи — не хотелось!

— Сколько? — спросила она.

— Да, хуйня — мелочь, двенадцать тысяч.

— Ско-олько??? — у Вероники сперло дыхание. Рублей пятьсот она была готова дать, но двенадцать тысяч!!!!

— Снимай сережки, — не унимался Архип. — Другу — пиздец!

Вероника достала из сумочки тысячу.

— Вот. Больше нету.

— Мало! — сказал Архип. — Занять у кого-нибудь можешь? Давай, сейчас позвоним.

Андрюша, как назло, начал обниматься с Плисой и, смеясь, давить своим кулаком ему в щеку. Стало ясно, что никаких разборок там нет. Он просто издевается над ней! И матерится, Свинья!

— Сволочь ты, Бчимковский! — выругалась Вероника, вырвала свою руку и, со слезами на глазах, потыкала вверх по Бульвару.

Штука осталась у Архипа в руках.

— Нежная! — только и успел вспомнить Архип кадр из «Золотого телёнка».

Но штуку оставил себе.

Принесли счет.

— Чё, Андрюха, — домой?

— Я — домой, — ответил пьяный Андрей. — Деньги есть?

— Конечно, или как сейчас говорят, разумеется.

Андрей хлопнул Архипа по плечу и всё же попытался достать из кармана свои деньги.

— Оставь на завтра. Я раздобыл.

— Не-е, я поучаствую! — Андрей лез за деньгами.

— Дрюля, я раздобыл ещё деньжат на халяву, — Архип показал «синий фантик». — Барышня дала. Дуй домой, братишка. Завтра пригодятся.

Андрей, не понимая, посмотрел на Архипа:

— Точно?

— Да. Точно. Иди.

— Хорошо. Созвонимся.

Тяжёлой походкой Андрей пошел в гору. Где-то там, за горой находился милый его доброму, героическому сердцу дом.

Отдавая Юле Вероникину штуку, Архип сказал:

— Сдачи не надо. В девять буду.

— Я договорилась, — заговорщически ответила Юля, — отпустят!

— Отлично! — оценил Архип и поцеловал Юлю в щеку.

Она, даже, не отдернулась.

«Моя», — подумал Архип и почувствовал твердость своего… намеренья.

Сначала Архип услышал шум ветра и стук крупных капель дождя, падающих на листья изгибающихся клёнов за открытым настежь балконом. Было уже темно. Ветер иногда врывался в комнату, поднимая тюль, прикрывающую проем балконной двери, и раздувая штору. Дождь усиливался. «Сколько ж время-то?» — подумал Архип и посмотрел на дисплей видеомагнитофона. «23:23» — мигали цифры. Архип приподнялся и кое-как сел на диван. Во рту была помойка, причем, очень сухая помойка. Рука чесалась от укусов комаров. Ноги затекли от резинки коротких носков. Чуть нагнувшись, Архип попытался указательным пальцем стянуть носки. Ему это удалось. Сразу приятно зачесались лодыжки, «гофрированные» резинкой, но по ногам потянула прохлада от открытого балкона. Клены всё сильней изгибались, шелестя ветками, дождь уже хлестал ни только их, но и весь хлам на балконе. Брызги летели в квартиру, заливая пол у балконной двери. Тюль намокла. Архип неуверенно, нетвердо встал, пошел, закрыл балкон, почесал искусанную комарами руку, задернул штору и уже в полной почти темноте двинулся искать выключатель. «А сколько сейчас времени?» — подумал Архип. Посмотрел на дисплей видеомагнитофона. «23:25» — маячил дисплей. «Вот, ё-опт… тваюу… мать! — вспомнил Архип, — Опоздал!» Точно! Его же в девять должна бала ждать официантка. Может, она ещё не ушла с работы, раз он не пришел? Наверное. Скоре всего! Куда ей идти, раз он не пришел? Может сходить? Но, честно говоря, сил не было. Да и желания. «Бляха!» — пробурчал Архип, нашел выключатель, включил в комнате свет и пошел в ванную ополоснуться, чтобы потом решить, как быть.

Сквозь шум воды Архип услышал, что кто-то монеткой стучится в железную дверь. «Вероничка!» — с досадой решил Архип. Сплюнул пасту в ванну, прополоскав рот, по пояс голый, пошел открывать, — ничего не поделаешь — свет-то горит.

На тускло освещенной площадке, с мокрыми от дождя волосами стояла Юля. У неё не было зонтика. Капли, скатываясь по платью, падали на бетонный пол площадки. Туфельки и ножки тоже были мокрые.

— О-па! — непроизвольно вырвалось у Архипа. И уже обрадовано улыбнувшись, он добавил, плавно сделав жест рукой: — Прошу!

— Можно? — спросила Юля, уже проходя.

— Можно, можно, — подтвердил Архип, закрыл скрипучие двери, зажег свет в немытом коридоре и сказал: — Проходи, я сейчас, один момент.

Архип заскочил в ванную, сполоснул рожу, быстро сполоснул ноги (ему показалось, что они пахнут или, по крайней мере, могут пахнуть), выключил воду, наспех вытерся, натянул свою несвежую футболку, собрал со змеевика сохшие со вчерашнего дня трусы, замотал их в полотенце и вышел.

Юля была уже в зале.

— Присаживайся, я, типа, щас, — показав на диван, сказал Архип и шмыгнул в спальню, чтобы положить в шифоньер трусы, поменять футболку, надеть свежие носки и слегка закидать постель для приличия. Заодно посмотреть, не валяется ли чего лишнего на полу или на тумбочке у «брачного ложа».

Через минуту Он вышел со свежим полотенцем в руках.

Что, там сильный дождь? — на всякий случай, чтобы начать разговор, спросил Архип.

Как-то не очень уютно он почему-то вдруг себя сейчас почувствовал. Казалось, что рожа опухла и изо рта очень сильно воняет. Да ещё и не пришел, как обещал, на свидание к ней. В общем, всё вместе — полная фигня. А вот она — пришла!

— Дождь недавно начался, — тоже, не зная, что сказать, ответила Юля.

— Держи, — Архип подал ей свежее полотенце.

— Спасибо, — Юля взяла полотенце и не очень уверенно стала промакивать им кончики волос, симпатично наклонив свою головку набок.

Если бы Архип был пьяный, он точно знал бы, что делать. А в состоянии послеполуденного, точнее поздневечернего, хмельного сна, на ум ничего приличного не приходило. Он решил поставить чайник.

— Чай будешь? — спросил он Юлю.