Бульварный роман
Шрифт:
Слушаю, кто на сегодня у вас не в чести.
Город под белой чалмой как ревнитель Корана.
Это не важно, а важно – до леса дойти.
1986
Когда
Готов я, вновь не помня ни о ком,
Кормить зверье зимою на заимке
С язвительным и скучным лесником.
Ночной порою желтые колючки
Под щелканье растопленной печи
Считать в окне, как гроши до получки
Служивые считают москвичи.
Иль, скинув лыжи, заново забраться
В соломенные, ветхие кресла,
Да слушать от хмельного домочадца,
Как их судьба по-своему трясла:
Про цветики всесильного Ягоды,
Про ягодки последующих лет…
И, устыдившись собственной невзгоды,
Купить один до города билет.
1986
Время терпит. Я иду согбенный
Через Москворецкий из гостей.
Молотки кремлевского Биг-Бена
Выпрямляют вмятины страстей.
Вон трофей гостиничного типа
Плещется внушительный в ночи.
Отворяй, сварливая Ксантиппа:
Демон подменил мои ключи.
Брошу в угол мокрые пожитки,
Сяду чай хлебать под изразцы:
Демонстрируй кафельные плитки,
Как орловцев водят под уздцы.
Время строит куры, государство
Строит нечто, мы же – свой уют.
Ты мне – как снотворное лекарство.
С чем тебя, бесхитростная, пьют?
1986
Завейся веревочкой радость гадать по реке,
Довериться руслу, изломанной следуя складкой,
Да тоже еще испытать переметы украдкой
И взвесить какого ни есть судака на руке.
Отмоемся разом от всей многолетней воды,
Уйдя с головою в неряшливый быт плотогонов.
Ужель, не растаяв в спасительной тряске вагонов,
В мозгу засочится хоть капля соленой беды?
Оденемся в грязное, выйдем, как водится, в свет,
В шантан оборванцев – бистро под названьем «У Бори»,
Где смуглый держатель, потея в киргизском уборе,
Забудет с «орли» подавать бесполезный совет.
Сам фетиш пустыни хронометры прятать велит,
Сорить разговором и планы расстраивать на день.
И только, что жизни вчерашней осколок надсаден:
Гнездится внутри и, по свежести верно, болит.
1986
Мне не надо твоих поздравлений:
Я давно областной депутат
От никем не учтенных явлений
И никак не отмеченных дат.