Бумажные шары
Шрифт:
В воздухе витал едва уловимый запах апельсинов. Когда Фуситэ оказалась на первом этаже, он стал заметно сильнее.
Через окна струился лунный свет, пол был исчерчен чёткими тенями стрельчатых рам и размытыми призраками раскачиваемых ветром деревьев. Женщина хотела продолжить спуск, но её внимание привлёк лежавший поодаль белый квадрат. Он так выделялся на полу, что сразу стало ясно: его положили для Фуситэ.
Она боролась с желанием сбежать по ступеням в подвал почти десять секунд. Потом осторожно приблизилась к листку бумаги и подобрала его.
С трудом разбирая в темноте иероглифы, Фуситэ прочитала: «Доброй ночи госпоже Ханако. С прискорбием вынужден сообщить, что мне может понадобиться ваша помощь
Фуситэ выронила листок и тут же ощутила за спиной едва уловимое движение воздуха. Кинжалы выскользнули из-за пояса и рассекли пространство: развернувшись с молниеносной быстротой, женщина выбросила обе руки вперёд, нацеливая один клинок в горло, а другой — в живот подкравшегося. Оба лезвия попали в цель и наполовину погрузились в неё. Бледный мужчина захрипел и отпрянул. Кинжалы на удивление легко вышли из его тела, оставив две кровоточащие раны. Незнакомец удивлённо поднял тонкие брови, и на его губах появилась едва заметная улыбка.
Явный чужеземец: это было ясно и по чертам лица, и по одежде. Человек провёл рукой по горлу и животу, взглянул на окровавленную ладонь. Затем поднял глаза на женщину и ухмыльнулся. В тот же миг кто-то схватил Фуситэ сзади за локти и с силой завёл их за спину. Плечевые суставы пронзила резкая боль. Вскрикнув, женщина выпустила кинжалы, которые со стуком упали на пол. Вот теперь, пожалуй, терять нечего, и можно звать на помощь. Едва ли проникшие в дом успели перебить всех его обитателей.
Фуситэ открыла рот, но так и не закричала: из тёмного угла выступил одетый в серое платье иностранного покроя мужчина. Он остановился напротив женщины так, чтобы быть освещённым лунным светом. На его предплечьях тускло блестели покрытые причудливыми узорами бронзовые наручи, а с правой стороны груди виднелся вышитый герб. Фуситэ знала эмблемы всех родовитых семейств в Янакато и могла поклясться, что такую в империи не носил никто. Возможно, это был символ какого-нибудь преступного клана, но Фуситэ и в них разбиралась неплохо. Ничего подобного она прежде не видела. Очевидно, и этот проникший в её дом мужчина был иноземцем.
Фуситэ взглянула на раненого. Тот, хоть и был покрыт кровью, умирать явно не собирался и, кажется, чувствовал себя прекрасно. За женщиной наблюдал с лёгкой улыбкой, от которой мороз продирал по коже.
Кианши!
— Госпожа Ханако, позвольте представиться, — проговорил незнакомец в сером. — Меня зовут Дарон арра Майрено.
Фуситэ заставила себя посмотреть на него с вызовом, хотя всё её тело предательски дрожало от страха. Похоже, пришло время рассчитаться за тех вампиров, которых они с Закуро убили. Что ж, она готова. Лишь бы её саму не превратили в кианши.
— Вы читали письмо, — вампир бросил взгляд на упавший листок. — Значит, объяснять ничего не нужно.
Фуситэ поняла по паузе, что он ждёт ответа.
— Не знаю, что вам угодно, — проговорила она, стараясь, чтобы голос звучал холодно и твёрдо. — Если хотите меня убить…
— Ваш род достаточно знатен, чтобы вы, как его представительница, могли выполнить приказ вашего будущего повелителя, — перебил вампир. Он сделал шаг вперёд, и Фуситэ увидела неестественно светлые, похожие на самоцветы глаза. — Боюсь, мне придётся сделать вас кианши, госпожа Ханако. Только в этой роли вы станете достаточно послушны.
Фуситэ дёрнулась, пытаясь вырваться, но держали её крепко. Дарон арра Майрено усмехнулся, показав при этом удлинённые клыки.
— Смотрите на это с оптимизмом, — сказал он. — Красота недолговечна, срок ей — лет пятнадцать, едва ли больше. Женщины вянут, как цветы. И, подобно цветам, чей вид уже не радует глаз, их бросают. Ваша же красота не исчезнет никогда, — вампир протянул руку и схватил Фуситэ за подбородок. Хватка у него была железная, а пальцы холодные. — Не советую сопротивляться и поднимать шум! — проговорил
Фуситэ дёрнула головой, освобождаясь от пальцев вампира. Глаза её сверкали от ненависти, но она молчала. Кианши усмехнулся, понимая, что его угроза подействовала.
Женщина вдруг поняла, что запах апельсина исходит от вампиров. Вот только теперь он походил не на лёгкий аромат свежего фрукта, а на миазмы гниющего, лежащего на земле плода, покрывшегося белой коркой плесени.
— Вы благородная женщина, госпожа Ханако, — сказал Дарон арра Майрено. — Должно быть, поэтому вас и выбрали.
С этими словами он взял Фуситэ за волосы и, наклонив голову женщины влево, уставился на стройную шею.
— Будет больно, — предупредил кианши и впился зубами в кожу.
Карета подскочила на ухабе, Фуситэ подбросило на сиденье, и она проснулась. Пробуждение было мгновенным, совсем не похожим на прежние.
Сон-воспоминание вернул её в недавнее прошлое. Она вновь пережила ужас и отчаяние, хотя и знала теперь, что жизнь кианши не очень-то отличается от жизни человека. Разница заключалась, по большому счёту, лишь в том, что теперь она могла передвигаться только ночами, да ещё приходилось подчиняться приказам Дарона арра Майрено, не слишком, впрочем, обременительным. Кианши даже позволил ей оставить Закуро послание, в котором она, глотая слёзы, написала, что им лучше больше никогда не видеться. Это была, пожалуй, самая большая потеря, которую ей пришлось пережить, перейдя в новый статус. Впрочем, она так и не поняла, почему он вдруг оставил её, и даже допускала, что гатхир мог погибнуть. Она, конечно, получила от Закуро письмо с извинениями, но причины его отсутствия объяснялись в нём так путано, что у неё сложилось впечатление, будто он старался что-то скрыть. Возможно, гатхир получил новые сведения относительно вампиров и решил расследовать в одиночку, не желая ничего сообщать Фуситэ, так как знал, что она захочет присоединиться к нему? Эта мысль не давала женщине покоя. Иногда она представляла, будто Закуро сделали кианши, или что его тело гниёт на дне одного из каналов Эдишамы. Если первый вариант верен, возможно, они ещё встретятся…
Дарон отправил Фуситэ в поездку, которая была чем-то очень важна для него. Он не распространялся относительно цели путешествия. Женщину посадили в карету, запряжённую шестёркой лошадей, дали запечатанный тубус и наказали нигде надолго не задерживаться. Поскольку Фуситэ больше не нуждалась в обычной пище, это не представляло проблемы: остановки делались, только чтобы накормить и напоить лошадей. Двое возниц — оба были людьми — сменяли друг друга, поэтому карета двигалась и днём, и ночью.
Фуситэ не знала, куда направляется. Поначалу ей казалось, что она понадобилась Дарону не столько, чтобы везти большой, окованный железом ящик, прочно закреплённый ремнями на задках экипажа, сколько для того, чтобы отомстить ей и Закуро за смерть убитых ими кианши. Однако уже на второй день пути женщине стало ясно, почему Дарон послал с грузом именно её.
На дороге была застава. Солдаты досматривали проезжавшие по тракту экипажи. Фуситэ сразу вспомнила, что в плоской коробке, которую вручил ей перед выездом Дарон, лежат её документы. Дом Ханако хорошо знали не только в Эдишаме. Стоило показать документы солдатам, и они без вопросов пропустили карету. Эта история повторялась каждый раз, когда экипаж останавливался на заставах. Фуситэ вспомнила слова вампира, которые тот произнёс прежде, чем обратить её: «Ваш род достаточно знатен, чтобы вы, как его представительница, могли выполнить приказ вашего будущего повелителя».