Бумажный Тигр 3
Шрифт:
Лэйд зарычал. Иногда ярость беснующегося хищника с полосатой шкурой оказывалась сильнее тех стальных запоров, под которыми он укрывал его, и отголоски этой ярости просачивались наружу, здорово пугая или смущая окружающих.
Кажется, от него шарахнулся какой-то клерк, ну и плевать. Человеку, пережившего подобное, впору кататься по полу и грызть пальцы, и уж точно он может позволить себе небольшой нервный припадок…
Чушь! Вздор! Никаких следов не было! Он был заметил, он бы почуял, он бы…
Лэйд встрепенулся. А ведь проклятые часы
Лэйд достал брегет – весьма странный жест для человека в этой ситуации, но сейчас ему было плевать – и воззрился на циферблат. Обе стрелки, часовая и минутная, невозмутимо уставились строго вверх. Может, его глаза сделались слишком стары и не замечают мелких деталей, как не замечают нонпарель[14] на последних газетных полосах?.. Лэйд приблизил циферблат к глазам и пристально изучил. Может, стрелка отклонилась хотя бы на половину деления? Или четверть?
Черт, нет. Даже будь он вооружен лучшей на острове ювелирной лупой, он и то не обнаружил бы расхождения стрелок даже на линию[15]. Лэйд стиснул брегет так, что крышечка жалобно звякнула – тонкий нейзильбер не предназначался для таких нагрузок. Чертов амулет. Едва выйдя, он швырнет часы в сточную канаву и, пожалуй, плюнет следом.
Если, конечно, сможет беспрепятственно уйти, не задержанный вынырнувшей точно из-под земли фигурой в черном костюме, похожем на старомодное облачение гробовщика. Если вежливый, но холодный, как мартовская роса, голос не попросит мистера Лэйда Лайвстоуна задержаться немного, чтобы дать пояснения касательно одного прискорбного случая, которому тот был свидетелем.
При мысли о том, по какому направлению могут развиваться дальнейшие события, Лэйд ощутил едкую изжогу, уничтожившую последние приятные воспоминания об ужине.
В этот раз крысы полковника не слезут с него так легко. Дьявол. В этот раз они устроят целый чертов крысиный праздник. Может, украсят свои костюмы повязками из траурного черного крепа. Приготовят праздничный пирог из дохлых жаб, приправленный стрихнином и кислотой. Или даже украсят окна Канцелярии, от одного вида которой пробирает до костей, праздничными фонариками из высохших человеческих черепов…
Они будут бесконечно долго допрашивать его, сменяя друг друга, и все его ответы спокойно и методично записывать в бесконечные формы, рапорты и формуляры, они будут пронзать его ледяными взглядами, от которых, кажется, кровь сворачивается в жилах, превращаясь в застоявшуюся ржавую воду. Они будут произносить слова, которые уже произносили тысячу раз до того, слова, не несущие в себе угроз, но произнесенные так, что сердце невольно пытается съежиться, чтоб занять как можно меньше места в грудной клетке.
Канцелярия терпеть не может, когда кто-то вмешивается в ее отношения с Ним. Даже у тигра, смертельно опасного хищника, есть предел дозволенного, определенный периметром его клетки. И если тигр не будет достаточно благоразумным
В этот раз он и верно позволил себе немногим больше позволенного. Не изничтожил какую-то хищную тварь, промышлявшую в доках. Не влез в какое-нибудь запутанное дело одного из Девяти, пытаясь разобраться в дьявольских петлях, душащих очередную жертву. В этот раз все куда паскуднее. Он оказался свидетелем серьезной вспышки Его гнева, мало того, принял в этом дрянном эпизоде деятельное участие. И еще иди пойми, в какой роли…
Лэйд воочию представил себе лицо Канцелярского клерка, пустое и бледное, как лицо покойника, его внимательный и строгий взгляд, его мертвенный голос, вновь и вновь задающий одни и те же вопросы.
Вот значит как, мистер Лайвстоун. Очень интересно, мистер Лайвстоун. Значит, вы совершенно случайно оказались в этом доме, мистер Лайвстоун. Ах, нет? Вот как? Вас порекомендовал джентльмен по имени мистер Олдридж, которого вы ни разу в жизни не встречали? Тот самый, что трагически скончался за несколько дней до этой самой истории? Очень интересно, мистер Лайвстоун…
Спустя несколько часов ему станет настолько тошно слушать это, что он выскочит из Канцелярии, изрыгая проклятья, и опрометью бросится прочь, чувствуя спиной колючую морозь под пиджаком. След множества внимательных крысиных глаз, деловито изучающих его сквозь оконное стекло…
Господи, подумал Лэйд, надо убираться отсюда, наплевав на все нормы приличия. Пожалуй, обойдемся без выражения соболезнования и траурных речей. Канцелярская свора полковника Уизерса на улицах Нового Бангора способна выследить и загнать даже легкий сквозняк, но иногда и старые тигры могут подкинуть пару неожиданных трюков…
***
– Великий Боже!
Лэйд скрипнул зубами. Он не успел сбежать, как полагается благовоспитанному гостю, оставив хозяину грязную посуду и уборку, а так же все те хлопоты, что ложатся обыкновенно на владельца дома.
Крамби двигался по залу точно сомнамбула. Существо, собранное из разрозненных человеческих тел, оживленное гальваническим разрядом, но все еще не до конца сознающее себя человеком.
– Не стоит на это смотреть, мистер Крамби, - Коу осторожно заступил ему дорогу, перегораживая путь, - Я настаиваю. Поверьте, это жуткая картина.
Крамби не дал себя остановить, двинулся дальше, обходя раздавленных мертвецов и изувеченные блюда. Он сам был всклокочен, лишился многих пуговиц на пиджаке и заработал несколько заметных царапин в давке, но все же он был здесь – здесь, а не в ближайшем пабе, заливая в глотку херес, и уже тем заслужил некоторое уважение Лэйда.
– Великий Боже… Это трагедия, это, это… Это словно бойня. Коу, вы видели что-нибудь подобное?
Коу опустил голову – даже не кивок, а размеренное движение маятника на хорошо отлаженных балансирах.