Буревестник

Иггульден Конн

Томас бросил свирепый взгляд на Дерри, которого совсем недавно называл другом.

– Да, вероятно, она изменила меня. Мое дело – производить шерсть. Мы с сыном работаем в любую погоду, чтобы наши ягнята благополучно росли. Я тружусь не для того, чтобы пополнять кошелек лорда, а ради блага моей семьи и моего хозяйства, поскольку человек должен трудиться, иначе он и не человек вовсе. Если бы ты попробовал пожить такой жизнью, то не стал бы насмехаться надо мной. Ты бы понял, почему я трясусь над каждой монетой этой самой десятины. Над каждой монетой, которую я заработал. Я вкладываю в эту землю свой

труд, свое умение, и поэтому она моя, Дерри. Здесь тебе не Англия. Это не какое-нибудь старинное владение где-нибудь в графстве Кент, принадлежащее семейству лорда на протяжении нескольких поколений. Это новая земля, и живут на ней новые люди.

Дерри отхлебнул из чашки глоток и слегка покачал головой, словно удивляясь негодованию собеседника.

– На кону стоит нечто большее, чем несколько холмов, Том. Никакой помощи вам не будет, можешь мне поверить. Самое лучшее, что ты можешь сделать, – загрузить в повозку как можно больше скарба и отправиться на север, пока еще свободны дороги. Если ты хотел узнать у меня именно это, пожалуйста, оказываю тебе любезность и говорю об этом прямо.

Томас молча допил свой напиток и вновь наполнил обе чашки. Он оказался щедрее на бренди, чем его жена. Дерри с интересом наблюдал за тем, как его друг насыпает в чашки по щепотке корицы.

– Тогда обойдемся без любезностей, Дерри. Мы будем сражаться, – сказал Томас.

Это не было бахвальством. Он говорил со спокойной уверенностью, что заставило Дерри выпрямиться на стуле и стряхнуть с себя усталость и последствия воздействия бренди.

– Тогда вы погибнете. Сюда придут две или три тысячи французов, Томас Вудчерч. А сколько вас? Несколько десятков фермеров и ветеранов? Это будет бойня, и они все равно завладеют твоей фермой, когда все кончится. А теперь послушай меня. Дело сделано. Понятно? Я ничего не смог бы изменить, даже если от этого зависела бы моя жизнь. Твоя жизнь зависит от этого. Ты хочешь увидеть, как какой-нибудь французский рыцарь убьет твоего сына? Сколько ему лет? Семнадцать? Восемнадцать? Господи! В жизни бывают моменты, когда человеку приходится отступать. Я знаю, ты не любишь, когда тебя вынуждают поступать против твоей воли, Том. Но ведь мы отступили, когда нас троих атаковали пятьдесят всадников, разве нет? Мы бежали, как зайцы, и в этом не было ничего постыдного. Мы оставались в живых и продолжали сражаться. То же самое происходит и сейчас. Короли правят, а остальные применяются к обстоятельствам и стараются выжить.

– Ты закончил? Очень хорошо. Теперь ты послушай меня, Дерри. Ты сказал, что помощи не будет, и я тебя услышал. Говорю тебе, мы будем сражаться. Это моя земля, и я не уйду отсюда, даже если сам король Генрих явится сюда и прикажет мне уйти. Я плюну ему в лицо и на этот раз не побегу.

– Тогда ты покойник, и помоги тебе Бог, поскольку я не в силах тебе помочь, – бросил Дерри.

Мужчины смотрели, насупившись, друг на друга, и никто не собирался уступать. Спустя некоторое время Дерри осушил свою чашку и заговорил снова:

– Если вы будете сражаться, вас всех перебьют. Хуже того, вы сорвете перемирие, ради достижения которого я проделал такую работу. Ты понимаешь это, Том? Нужно, чтобы ты встретился со своими друзьями и передал им то, что я тебе сказал. Передай им, что необходимо смириться. Передай им, что лучше остаться в живых и начать все сначала, чем погибнуть и гнить в канаве. Тебе еще не все известно. Если ты нарушишь перемирие ради нескольких паршивых ферм, я сам лично убью тебя.

Томас невесело рассмеялся.

– Ты этого не сделаешь, поскольку обязан мне жизнью, Дерри. И не надо пугать меня.

– Я спасаю твою жизнь, советуя уехать! – крикнул Дерри. – Почему ты не желаешь прислушаться к моим словам, старый осел?

– У нас вышли все стрелы, помнишь?

– Том, прошу тебя…

– Ты был ранен в ногу и не мог бежать. Французский рыцарь увидел тебя в высокой траве и повернул в твою сторону, помнишь?

– Помню, – с грустью ответил Дерри.

– Меня он не заметил, я прыгнул на него и свалил на землю, прежде чем он успел отсечь тебе голову своим изящным французским мечом. Я вытащил нож и всадил ему прямо в глаз, в то время как ты, Дерри, стоял и смотрел. И теперь этот самый человек сидит в моей кухне, на моей земле, и говорит, что не поможет мне? Я думал о тебе лучше, в самом деле. Мы когда-то стояли плечом к плечу на поле битвы, а это кое-что значит.

– Король совсем не похож на своего отца, Том. Он словно ребенок. Не умеет воевать и не может повести за собой людей, которые умеют. Учти, мне не сносить головы, если ты кому-нибудь скажешь, что слышал это от меня. Когда мой король попросил меня добиться перемирия, я добился его. Потому что это было верное решение. Потому что в противном случае мы потеряли бы всю Францию. Прости, ибо я знаю тебя, и для меня это как острый нож – сидеть в твоей кухне и говорить тебе, что дело безнадежно. Но это так.

Томас пристально смотрел на него поверх края чашки.

– Так это была твоя идея? – В его голосе прозвучало удивление. – Кто ты, черт тебя подери, Дерри Брюер?

– Я человек, против которого тебе лучше не выступать, Том. Никогда. Я человек, которого тебе следует слушать. Потому что я знаю, о чем говорю, и не прощаю обид. Я рассказал тебе то, что знаю. Если ты начнешь войну из-за нескольких холмов и овец… Пожалуйста, не делай этого. Я добьюсь, чтобы тебе выделили другой участок земли на севере, в память о прежних временах. Это в моих силах.

– Пожертвования в пользу бедных? Я не нуждаюсь в твоей благотворительности, – процедил сквозь зубы Томас. – Я заслужил эту землю. Я заслужил ее кровью, болью и убийствами. Она моя, Дерри. Я никому ничего не должен. Никому и ничего. Ты находишься в моем доме, построенном вот этими самыми руками.

– Это всего лишь арендуемая тобой ферма, – проворчал Дерри, теряя терпение. – Оставь ее и уходи.

– Нет. Это ты должен уйти, Дерри. Ты сказал все, что нужно.

– Ты выгоняешь меня? – недоверчиво спросил Дерри.

Он сжал кулаки. Слегка наклонив голову, Томас буравил его взглядом из-под насупленных бровей.

– Да. Я рассчитывал на большее, но ты все доходчиво объяснил мне.

– Ладно.

Дерри поднялся на ноги, и одновременно с ним встал Томас. Они стояли друг против друга в маленькой кухне, наполняя ее своей яростью. Дерри взял вощеный плащ и резким движением натянул его на плечи.

– Король хотел перемирия, Том, – сказал он, распахивая дверь. – Он отдал за него некоторые свои земли, и с этим ничего не поделаешь. Не будь дураком. Спасай свою семью.