Буря мечей. Пир стервятников
Шрифт:
— Бриенна сбережет его. Она поклялась в этом на своем мече.
— Эта женщина!
— Она доставит Джейме в Королевскую Гавань и привезет нам обратно Арью и Сансу.
— Серсея их ни за что не отдаст.
— Тирион отдаст. Он поклялся перед всем двором, что сделает это, и Джейме тоже дал мне клятву.
— Слово Джейме ничего не стоит. Что до Беса, то его, говорят, в битве рубанули топором по башке. Он помрет еще до того, как твоя Бриенна доедет до Королевской Гавани, если она вообще доедет.
— Умрет? — Могут ли боги быть столь безжалостны? Она заставила Джейме поклясться
— Джейме был под моей опекой, и я верну его. Я уже послал воронов…
— Сколько? И куда?
— Трех, чтобы лорд Болтон наверняка получил мое послание. Как бы они ни ехали, по реке или по дороге, Харренхолла все равно не минуют.
— Харренхолл… — От одного этого слова в комнате потемнело. — Эдмар, понимаешь ли ты, что натворил? — севшим от ужаса голосом спросила Кейтилин.
— Не бойся. О тебе я не упомянул. Написал, что Джейме совершил побег, и пообещал тысячу драконов за его пленение.
«Еще того хуже, — в отчаянии подумала Кейтилин. — Экий дурак мой братец». Непрошеные слезы выступили у нее на глазах.
— Если это был побег, а не обмен пленными, — тихо выговорила она, — зачем Ланнистерам отдавать моих дочек Бриенне?
— До этого все равно не дойдет. Цареубийцу вернут сюда — я об этом позаботился.
— Твоими заботами мне не придется больше увидеть дочерей. Бриенна могла бы довезти его до Королевской Гавани… пока за ними не было охоты. А теперь… — Кейтилин не могла больше говорить. — Оставь меня, Эдмар. — Она не имела права приказывать брату здесь, в замке, который скоро будет принадлежать ему, но ее тон не допускал возражений. — Оставь меня с отцом и моим горем. Больше мне нечего тебе сказать. Уходи. — Ей хотелось одного: лечь, закрыть глаза, уснуть и, если посчастливится, не видеть снов.
Арья
Небо было черно, как оставшиеся позади стены Харренхолла. Тихий ровный дождь глушил стук копыт и стекал по лицам.
Они ехали на север от озера. Изрытая проселочная дорога привела их через разоренные поля в лес, где журчали ручьи. Арья двигалась впереди, погоняя свою краденую лошадь быстрой рысью, пока не оказалась в гуще деревьев. Пирожок и Джендри поспевали за ней, как могли. Вдалеке выли волки и слышалось тяжелое дыхание Пирожка. Никто не разговаривал. Время от времени Арья оглядывалась через плечо, проверяя, не отстали ли мальчишки и нет ли за ними погони.
Погоня будет непременно, не сейчас, так потом. Она увела трех лошадей из конюшни, украла карту и кинжал из горницы самого Русе Болтона и убила часового у калитки. Перерезала ему горло, когда он встал на колени, чтобы подобрать стертую железную монетку, которую дал ей Якен Хгар. Скоро кто-нибудь найдет его в луже крови, и поднимется крик. Лорда Болтона разбудят, Харренхолл обыщут от крыш до подвалов и обнаружат, что у лорда пропали кинжал и карта, из оружейной — несколько мечей, из кухни — хлеб и сыр, а еще пекаренок, кузнечный подмастерье и чашница по имени Нэн, или Ласка, или Арри — смотря кого спросишь.
Сам лорд Дредфорта за ними не погонится. Русе Болтон так и будет лежать в постели, обложившись пиявками, и полушепотом отдавать приказания. Погоню, наверно, возглавит Уолтон, прозванный «Железные Икры» из-за поножей, которые он всегда носит на своих длинных ногах. А может, это будет шепелявый Варго Хоут со своими наемниками. Они себя именуют Бравыми Ребятами, а другие зовут их Кровавыми Скоморохами (только не в лицо), а иногда Ногорезами, потому что лорд Варго любит рубить неугодным ему людям руки и ноги.
«Если нас поймают, он и с нами то же самое сделает, — думала Арья, — а потом Русе Болтон сдерет с нас кожу». Она так и осталась в своем пажеском костюме с эмблемой лорда Болтона на груди, ободранным человеком Дредфорта.
Каждый раз, оглядываясь, она ожидала увидеть факелы, льющиеся из далеких ворот Харренхолла или мечущиеся по гребню огромных замковых стен. Но ничего такого не случилось. Харренхолл, так и не пробудившись, скрылся за деревьями и растаял во тьме.
Перебравшись через первый ручей, Арья съехала с дороги, проделала с четверть мили прямо по воде и лишь потом выбралась на каменистый берег. Это должно было сбить собак со следа. На дороге оставаться нельзя. И по этой, и по всем другим дорогам теперь рыщет смерть.
Джендри и Пирожок ни о чем ее не спрашивали. Карта была у нее, и Пирожок, пожалуй, боялся ее не меньше, чем возможной погони. Он видел убитого ею часового. Вот и хорошо, пусть боится — тогда он будет ее слушаться и никакой глупости авось не отмочит.
Сама она не слишком боялась, но понимала, что это неправильно. Ей ведь всего-навсего десять лет. Едет худышка-девчонка на краденой лошади, и впереди у нее темный лес, а позади — страшные дядьки, которым неймется отрубить ей ноги. Но почему-то теперь она чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо в Харренхолле. Дождь успел смыть с ее рук кровь часового, за спиной у нее висит меч, волки рыщут во тьме, как легкие серые тени, и Арье Старк не страшно. «Страх ранит глубже, чем меч, — повторила она шепотом слова Сирио Шореля, а потом сказала слова Якена Хгара: — Валор моргулис».
Дождь перестал, и снова пошел, и опять перестал, но их плащи хорошо защищали от воды. Арья продолжала ехать медленным, ровным шагом. В лесу слишком темно, чтобы гнать быстрее, из мальчишек наездники никудышные, а в мягкой земле то и дело попадаются корни и камни. Они пересекли еще одну дорогу с глубокими, полными воды колеями, но Арья и по ней не поехала. Она вела свой отряд вверх и вниз по невысоким холмам, через заросли крапивы и ежевики, по узким овражкам, где мокрые ветки хлестали их по лицу.
Кобыла Джендри однажды поскользнулась в грязи, присела на круп и скинула парня, но ни лошадь, ни всадник не пострадали, и Джендри со своим упрямым видом снова взобрался в седло. Вскоре после этого им встретились трое волков, пожирающих тушу молодого оленя. Конь Пирожка, учуяв их, испугался и понес. Двое волков тоже убежали, но третий поднял голову и оскалил зубы, приготовясь защищать свою добычу.
— Назад, — сказала Арья Джендри. — Медленно, чтобы его не спугнуть. — Они отступали, пока волк и его добыча не скрылись из виду, и только тогда поехали искать Пирожка, который отчаянно цеплялся за седло, пока конь носил его между стволами.