Буря на озере
Шрифт:
— Пусть смотрят, лишь бы нам было хорошо.
Шугалий заметил, что Олекса, когда волнуется, краснеет и губы у него смешно выпячиваются, совсем как у ребенка.
— И что ты говоришь! — Нина сердито сбросила его руку со своего плеча. — И как ты можешь так говорить?
Надька ославит на весь город, и люди перестанут здороваться с нами.
— Если бы отец был жив, он понял бы нас!
— Так это же отец!
— И люди поймут.
— И все же нехорошо это. Уеду в Любень.
— А как же я?
— Будешь приезжать ко
— Я не могу без тебя. Оставайся у нас. Тетка Олена никогда не поступит некрасиво, все это знают.
— Я бы осталась, но…
— Вот и хорошо…
— Нет, уеду в Любень.
— Никуда не отпущу тебя! — Олекса бросил сетку с овощами прямо на землю и взял девушку за руки, будто она и правда могла вот так сразу уйти.
Шугалий сделал шаг вперед. Олекса скользнул взглядом, как по незнакомому, заморгал, узнал, улыбнулся капитану, все еще не выпуская Нининых рук.
— Что случилось? — спросил Шугалий.
Олекса снова заморгал, вопросительно посмотрел на девушку и отпустил ее руки.
— Она… — нерешительно начал юноша, словно ожидая Нининого разрешения говорить; девушка опустила глаза, и он воспринял это как разрешение. — У нас такое случилось… Нина ушла из дому.
— Как это — ушла? — не понял Шугалий.
— Они… то есть ее родители, хотят… Понимаете, они нам сказали… — Олекса переступил с ноги на ногу, и Шугалий понял, что юноше неудобно при Нине осуждать ее родителей Нина подняла глаза.
— Говори уж все, — сказала она. — Жадные они, вот… Жадные, а мы не можем…
Олекса положил ей руку на плечо, словно защищая.
— Они хотят, чтобы мы продали дом, — объяснил он уже спокойнее. — И об отцовской лодке договорились, нас даже не спросили. Я думаю, зачем это Федору Антоновичу ключ от лодки, а он, оказывается, покупателю вчера показывал. И Нине скандал устроили, чтобы требовала у меня…
— Не могу я там жить и не вернусь, — со слезами в голосе сказала Нина, — потому что все о деньгах да о деньгах! Сколько стоит, сколько дают… А мне сказали, что я глупа и должна прежде всего подумать о себе, что двадцать пять тысяч на дороге не валяются.
— Столько дают за дом, — уточнил Олекса. — Но ведь половина — тетина. Федор Антонович даже к ней ходил, уговаривал ее.
— И уговорил?
— Разве тетю надо уговаривать? Она согласна на все.
— Но ведь мы не хотим! — решительно вмешалась Нина. — Она все нам отдает, а сама? Пока кооператив построим, где она будет жить? А они говорят, какое нам дело, как-нибудь перебьется…
Шугалий вспомнил белые глаза Бабинца и представил, как тот разговаривал с дочерью.
— Федор Антонович, — заговорил Олекса, — подсчитал, сколько потратил на Нину, и сказал об этом ей…
— И сколько же? Неужели вел бухгалтерию? — Шугалий хотел превратить все это в шутку, но Нина не поняла его.
— Сто рублей в месяц, — ответила она. — Вот сколько я стою. Не считая шубы и платьев.
— И вы решили облегчить
— Смеетесь? А мне не до смеха!
— Можно ли смеяться над этим? — сразу отступил Шугалий. — Но, может быть, вы неправильно поняли отца?
— А-а… — Видно было, что девушке тяжело говорить об этом, но все же ответила: — Он учил меня жить. Чтобы Олена Михайловна свои деньги отдала нам, а потом… Ну, чтобы устроилась на работу, а там дадут квартиру или место в общежитии. И чтобы деньги положили на мое имя.
Шугалий покачал головой.
— Вот это предусмотрительность! А на чье имя кладет деньги сам Федор Антонович?
— Они с матерью — душа в душу.
— Когда Нина сказала, что уйдет из дому, — перебил Олекса, — Софья Тимофеевна предупредила, что ничего ей не даст. Вот так, в чем была, и ушла.
— Ничего мне от них не надо!
— Может, у вас нет денег?
— У меня есть, — возразил Олекса.
— А послезавтра у нас зарплата, — прибавила Нина.
— Кстати, как же ты можешь уехать к бабушке, если работаешь? — Видно, Олекса нашел главный козырь, потому что посмотрел на Нину с видом победителя. — Не имеешь права уйти без предупреждения.
— А я договорюсь.
— Скажите ей, — в голосе юноши появились умоляющие нотки, — скажите ей, Микола Константинович, что нельзя ей ехать в Любень!
— Бабушка живет одна и будет рада.
— Обрадуешься! — рассудительно возразил Олекса. — Пенсия небольшая…
— У нее сад и огород. А я на работу пойду.
— Так тебя в библиотеке и ждут!
— Где-нибудь устроюсь.
— И ваши родители раньше жили в Любеке? — полюбопытствовал Шугалий.
— Жили когда-то.
«Почему Бабинцов не было в списке тех, что переехали в Озерск из Любеня?» — подумал Шугалий и спросил:
— Когда это было?
— Что? — не поняла Нина.
— Когда родители жили в Любене?
— Давно. Меня еще и на свете не было. Я уже в Озерске родилась.
— А в Озерск откуда родители приехали?
— Из Долины на Ивано-Франковщине. Там после войны жили. А бабушка в Любеке осталась.
— Тетя Олена предлагает Нине поселиться у нас.
Столько комнат пустует! — заметил Олекса.
— А что люди скажут?
— Тебя Надя волнует?
— А хотя бы и Надя!
— Не обращайте на нее внимания, — посоветовал Шугалий. — Живите, как сердце подсказывает.
— Я ей все время это втолковываю, — обрадовался Олекса, — что никто нас не осудит.
Нина робко посмотрела на Шугалия.
— Если уж и вы!..
— Неужто я советую плохое?
— Я хотела сказать, что вам со стороны виднее.
— Виднее, — согласился Шугалий. — Берите свою картошку и идите домой, не то Олена Михайловна не успеет приготовить обед.
— Я сама приготовлю, — заявила Нина.
Олекса посмотрел на нее и, поняв все, засмеялся от радости. Подхватил сетку с овощами.