Буря на Волге
Шрифт:
Уже приближались сумерки. Надю разбудили громкие голоса подвыпивших офицеров.
— Сколько вы были в Казани? — спросил поручик штабс-капитана.
— Ерунда, всего три дня, но зато уж в эти дни попировали с поручиком Подшиваловым.
— Что у него за праздник был?
— Женился он, да так удачно, черт побери, прямо ему повезло.
— Значит, вы на свадьбе были?
— Нет, свадьба будет еще через три дня, да оставаться-то мне было нельзя, я и так просрочил. Мы просто так, заранее отпраздновали. Да ему черту курносому, очень повезло: женится на купеческой дочке и, говорят, очень богатой. У нее только
— Да, действительно, можно позавидовать. Таким везет, а все потому, что дядя генерал, — проговорил поручик. — А девка-то, наверное, какая-нибудь уродина.
— Ну, брат, нынче на это не смотрят, были бы денежки, а там будут и девушки.
В сердце Нади закипала злость к друзьям Подшивалова. Закутав лицо пуховым платком, она притворилась спящей и, утомленная, вскоре действительно заснула.
Приехав в Москву, Надя совсем приуныла, почувствовала себя одинокой в этом огромном городе. она долго бродила по городу, но пока что ей не удалось узнать,с какого вокзала нужно ехать на Северный фронт. Уставшая и голодная, она завернула в чайную. Столовая была полна: там были и солдаты, и гражданские. Наде казалось, что все на нее смотрят. Она увидела молодую женщину, примерно ее лет, в военной форме. Она сидела смирно в уголке за маленьким столиком.
— К вам можно присесть? — робко спросила Надя.
— Пожалуйста. Стул свободный, — любезно пригласила та.
Надя заказала обед из двух блюд и на третье стакан какао. Женщина, видимо, очень торопилась. Она нервничала, часто оглядывалась в ту сторону, откуда появлялись с тарелками и подносами торопливые официанты.
— Вы не здешняя? — спросила Надю соседка.
— Из провинции.
— Вы беженка? Ваша местность занята?
— Нет. Я из далекого тыла сама еду на фронт... Ну, как вам сказать, не на самый фронт, а в прифронтовой госпиталь. Да вот не знаю, как туда добраться, — вздохнула Надя.
— Не скажете, где находится этот госпиталь?
— В Риге.
— Так... А номер госпиталя знаете?
— Баусское шоссе, дом три, а номер госпиталя не указан.
Женщина улыбнулась:
— О! Я этот госпиталь знаю, он в Бенегофе, за Двиной. А зачем туда едете?
— Муж там лежит раненый, — вздохнула Надя.
— И вы решили навестить?
— Да, вынуждена...
— Наверное, ваш муж офицер?
— Нет, — покачала головой Надя.
— Он тяжело ранен?
— Не знаю.
— Так... А ведь нам с вами по пути. Я тоже туда еду.
— В этот город?
— Не только в этот город, но и в этот госпиталь.
— Неужели? Вот совпадение! — радостно воскликнула Надя. — А проехать туда свободно?
— Да уж вместе как-нибудь проедем.
— Вы там работаете?
— Да, сестрой. Кстати, нам вдвоем будет удобнее и веселее. Я медикаменты везу. Поможете мне возиться с чемоданами. У вас свой-то багаж есть какой?
— У меня все тут, — Надя показала на маленький чемоданчик.
— Ну, хорошо, значит, едем.
— Я вам закажу стаканчик какао? — спросила Надя, желая задобрить свою приятельницу.
— Спасибо, не нужно, я сыта, — ласково произнесла сестра и подумала: «Сразу видно, что провинциалка, они всегда на угощение щедры».
После обеда они отправились на Виндавский вокзал, а через некоторое время сидели уже в вагоне поезда, мчавшегося в Ригу. Надя часто выбегала на остановках — то приносила кипяток, то покупала чего-нибудь закусить — и все время угощала свою новую приятельницу. Она уже знала, что ее знакомая родилась в крестьянской семье, в Тверской губернии, до войны жила в Москве, но по сложившимся обстоятельствам пришлось ей уехать на фронт, а зовут ее Валентиной Викентьевной.
— Скажите, Валентина Викентьевна, далеко ли от фронта госпиталь?
— Далеко ли, говоришь? Так значит, до Фламенгофа двенадцать верст, да там до леса версты три, а за лесом уже окопы. Все время слышно, как из пушек стреляют. Аэропланы то и дело летают над городом. А однажды ночью налетел цеппелин. Так он нас перепугал, когда начал кидать бомбы на мост через Двину! На самый-то мост не угадал, а караульное помещение все расщепал, весь караул побил, остался в живых лишь один часовой, который стоял на другом конце моста. Мы тогда крепко трухнули, думали, на наш госпиталь сбросит, но на счастье угадал посреди улицы. Стекла все у нас повылетали, и не только у нас, но и в соседних домах.
Так, беседуя, Надя с сестрой приехали в город и благополучно добрались до госпиталя. Но здесь Надю постигло полное разочарование. Чилима в госпитале уже не оказалось. За неделю до приезда Нади его выписали, и где он находится сейчас, установить было очень трудно.
«Нет уж, что будет, то и будет, а обратно в Казань пока не поеду», — решила Надя, направляясь к Валентине Викентьевне, которой рассказала о себе и о том, что ее погнало на фронт.
— Ну, плакать нечего, это все исправимо. Останешься в госпитале и будешь работать. Пойдем сейчас к Петру Васильевичу.
Главный врач госпиталя — капитан медицинской службы — тепло встретил Надю и объяснил условия больничной жизни службы.
— Вот чего, голубушка. Служба у нас нелегкая, спать приходится мало, все время в работе. С непривычки вам будет тяжело, — по-отечески говорил он, глядя в упор добрыми глазами, окруженными красными от бессонных ночей веками.
— Привыкну, — опустив глаза, сказала Надя Итак, Надя принялась за работу, Она была здоровой, сильной, и всякая работа была ей по плечу. К раненым она относилась с сестринской заботой, всегда старалась помочь им чем-нибудь, утешить. Но к госпитальной обстановке она привыкла не сразу. Ее тошнило от запахов крепких лекарств и гниющих ран. Пугали гипсовые футляры, снимаемые с человеческих рук и ног, которые приходилось ей вытаскивать в мусорный ящик вместе с окровавленными, пропитанными гноем бинтами. Но она решила выдержать все испытания, только бы не вернуться в Казань. Проработав примерно месяц, она понемножку начала привыкать. Солдаты, чувствуя заботливое отношение, стали относиться к ней с уважением.
— Сестрица! — кричал раненый. — Ты умеешь писать? Может быть, написала бы домой письмишко...
Надя писала под диктовку и спрашивала:
— Ну, кому еще кланяешься? — и солдат вверял ей сердечные тайны.
Кто-нибудь просил:
— Сестрица! Подай-ка испить! Да поговорила бы со мной. Тяжело, прямо не знаю, куда деться...
Надя рассказывала им «Капитанскую дочку», «Героя нашего времени». А однажды, прослушав рассказ Л.Толстого «После бала», солдаты стали жаловаться на свою тяжелую судьбу.