Буря страсти
Шрифт:
— Нет. Было бы трусостью не довести дело до конца. — Затем она уже не так холодно добавила: — А драма получилась хорошая, согласен?
Его восхищению не было предела:
— Твоя пьеса явилась злым обвинением за мою глупую выходку и сознательную слепоту. Письмо выглядело тем, чем оно было на самом деле: подлой попыткой разрушить добрые чувства женщины к тому, кто ее соблазнил.
— Ты достиг поставленной цели.
Он увидел, как дрогнула ее нижняя губа, и в его душе что-то перевернулось. Он впервые почувствовал связь с другим человеком и ощутил ее
— То, что я сделал, мерзко. Если это тебя утешит, я напился, прежде чем взяться за письмо.
— Так я и думала! — яростно прошептала Кетлин. — Только я полагала, что лорд Петтигрю нетвердой рукой выводил те каракули. Кстати, ты показал письмо лорду Петтигрю? И вы вместе посмеялись над бедной маленькой шлюшкой?
Выражение лица Квинлана стало менее смиренным.
— Если бы кто-нибудь назвал тебя шлюхой, я бы пришиб ее или его.
— О, понятно. Теперь, облегчив совесть, ты будешь превозносить меня до небес. Да, но кто же тогда дискредитировал меня, обвинив в злом умысле, бесхарактерности и вольностях в общении с мужчинами?
Квинлан поднял руки, капитулируя.
— Я не пытаюсь оправдывать свое подлое участие в твоем унижении. Когда я узнал, что письмо отправлено, я понял, что пожалею о своей роли в этой афере. Знай я, кто ты, я бы немедленно предложил бы тебе свое покровительство. Поверь, меня ни на минуту не оставляли угрызения совести.
— О, уверена, от этого мне будет легче.
Квинлан проигнорировал ее сарказм. Она имела на это право. К тому же гнев делал ее еще красивее. Вот и сейчас, укутанная в плед, с огненно-рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам и спине, она была прекрасна! Он нашел себе достойную пару.
— Какая ирония! — улыбнулся он ей. — Я бы никогда не узнал тебя, если бы ты не написала пьесу. Кетлин вздрогнула от удивления:
— Ты понял, что я описала свое положение в «Глупце удачи»?
— Нет, — сокрушенно покачал головой Квинлан. — Я не настолько проницателен. Но я почувствовал гнев и ярость автора и решил, что они направлены на меня. Потом, после того вечера, когда Франкапелли…
— Граф Франкапелли выдал меня? — Она утратила свою надменность. — Неужели нет предела мужскому вероломству?
— Франкапелли, — ровным, бесстрастным голосом продолжил Квинлан, — сказал мне только, что ты являешься автором «Глупца удачи» и что мне придется иметь дело с ним, если я чем-то обижу тебя. Остальное я додумал сам. Подозреваю, что ты кузина Корделии Литем. Ты познакомилась с Петтигрю на ее свадьбе с лордом Хиллфордом. — Его взгляд потеплел, когда он увидел, что из-под пледа выглядывают ее стройное бедро и коленка. — По идее, там ты должна была познакомиться со мной.
— Понятно. И когда же ты собирался сообщить мне об этом?
Он одарил ее своей самой чарующей улыбкой.
— Примерно через сотню лет.
Она не улыбнулась в ответ.
— А что ты думал до того, как узнал, что пьесу написала я? Кто, по-твоему, сочинил ее?
— Я
— Ага, значит, ты считал меня бесстыдной потаскушкой, у которой хватило ума на то, чтобы лечь под твоего приятеля, но не для того, чтобы сочинить пьесу?
Квинлан встал с кровати. Он заметил, что Кетлин устремила взгляд на его набухшую плоть и густо покраснела, однако это не смягчило его. К черту ее уязвимость!
— Клянусь, я мог бы устроить тебе хорошую взбучку за это.
— Правильно. Угрожать, когда нет веских доводов. Лорд Петтигрю использовал ту же тактику.
Квинлан помолчал.
— Он причинил тебе боль?
— Он овладел мною против моего желания. — Она отбросила волосы на спину. — Я не звала на помощь, потому что боялась испортить праздник кузине Делле. К тому же мне не меньше, чем ему, не хотелось, чтобы нас обнаружили.
— Значит, ты кузина леди Хиллфорд?
Она вздернула подбородок, отказываясь отвечать, но ее молчание и так послужило ответом.
— Ты имеешь полное право презирать лорда Петтигрю и меня за мое участие в обмане.
— Как великодушно с вашей стороны, милорд, сочувствовать мне. — Ее тон взбесил Квинлана, и он заскрежетал зубами. — Но я презираю лорда Петтигрю отнюдь не за его характер. Я знала, что он собой представляет, и позволила себя обмануть, поэтому и получила то, что заслуживала.
— Твоя честность поражает меня.
— Ты слишком низкого мнения обо мне, вот и удивляешься, — с надменностью подлинной графини заявила она. Господи, как же он любит ее!
— Можешь не верить мне, но для тебя лучше, что ты освободилась от Петтигрю. Из него получился бы отвратительный муж.
— По-твоему, я стремилась к замужеству? Ничего подобного! Это был худший день в моей жизни, когда цыганка Титания сообщила, что я ношу ребенка Петтигрю. Я возненавидела его за то, что он лишил меня добродетели, и — хотя мне стыдно признаться в этом — испытала облегчение, когда нашла его имя в списках погибших. А потом пришло то письмо. — Ее глаза потемнели от душевных страданий. — Оно все изменило, разве ты не понимаешь? Я бы предпочла, чтобы у Грейн был отец-герой, а не трус и подлец.
Такая мысль даже не приходила Квинлану в голову. Ведь это он, а не Эррол разрушил ее иллюзии о любви! Ему стало страшно стыдно.
Он шагнул к ней и протянул руку.
— Теперь все позади. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Кейтлин.
Она возмущенно фыркнула:
— Это жестоко.
— Это правда. Клянусь, я люблю тебя.
Она посмотрела на него, и он впервые понял, что значит когда тебя презирают.
— Разве не сегодня ночью ты сказал, что никогда не любил? Ты намерен жениться на запятнанной позором жене друга, но никто — даже я — не ожидает от тебя такой жертвы. Тобой движет любопытство? Нет, я не хочу знать. — Она закрыла глаза рукой и вздохнула. — Я уже не способна на любовь. Надеюсь, ты узнал все, что желал.