Буря Жнеца
Шрифт:
Йедан Дерриг, забудь про дозор у берега. Отныне ты будешь следить за моей спиной».
Скрипач открыл глаза. Едва – едва вечереет. Кряхтя, он перекатился на спину. Слишком много лет спит на холодной, жесткой земле; слишком много лет вместо матраца рваный дождевой плащ, вместо одеяла тощая шерстяная тряпка. Ну, хотя бы проспал он целый день, потешил старые косточки солнечным теплом.
Сержант сел и оглядел поляну. Со всех сторон свернувшиеся
«Да, в лесу водятся дровосеки. Хотя ни одного мы не повстречали.
Три ночи после высадки. Двигаемся вглубь суши, на восток. Странная тут империя. Дороги, тракты, редкие фермы, едва ли пригоршня городков на берегу – вот все, что мы видели. А где пресловутые Тисте Эдур, во имя Худа?»
Скрипач встал, изогнул спину, стараясь избавиться от болей и щелчков. Хотелось бы ему быть солдатом по кличке Смычок из Охотников за Костями, другим человеком, новым человеком. Но это не сработало. Хитрость не обманула никого. Хуже того: он не может убедить и самого себя, будто начал жизнь заново, отбросив наследие всех военных компаний прошлого. Жизнь так не переделывается. Проклятие. Он потрусил к Корику.
Полукровка – сетиец поднял взор: – Какую-то дурную войну мы тут получили, сержант. Пусть бы Улыба ткнула мне в ногу одним из своих ножиков – хотя бы запах крови почуяли! Давайте забудем про треклятых Эдур и начнем убивать летерийцев.
– Фермеров и свинопасов, Корик? Забыл, что они нам нужны как союзники?
– Пока что их не хватает на один треклятый взвод. Пора показать себя…
– Еще рано. К тому же, если мы не повстречали врага – это невезение. Клянусь, остальные взводы уже сцепились с ними разок – другой.
Корик хмыкнул: – Сомневаюсь. Едва один взвод пнет осиное гнездо, все леса наполнятся жужжанием. Но пока тихо.
Скрипачу было нечего возразить. Он почесался и отвернулся. – Закрой-ка глаза, солдат. Мы разбудим тебя, когда сготовим завтрак.
«Бурчи сейчас, Корик. Едва мы влезем в бучу, нынешние скучные закаты покажутся тебе райской идиллией. Но сколько раз можно напрасно обещать славные битвы? Пока что о героическом наследии Охотников нельзя сложить и одного куплета. Даже И’Гатан – просто недоразумение. Мы весело насвистывали, шагая в западню». У него до сих пор желчь разливается. Нужно было носом учуять неприятности. «Да и Геслер… мы позволили ему лезть вниз в тот день. Позор.
В Малазе было еще хуже. Да, довелось вытащить клинки. Пара взводов морской пехоты построилась в стену щитов. Против толпы недисциплинированных горожан. Малазан. Наших соотечественников. Армия нуждается в реальной битве. Где-то, когда-то.
Адъюнкт бросила нас на берег, словно пригоршню блох на собачью спину. Рано или поздно зверь почешется…»
Когда солдаты начали просыпаться, почуяв закат, Скрипач пошел к своему мешку. Встал, рассматривая его. Колода ждет внутри. Он испытывал великое искушение. «Только
– Плохая идея, сержант.
Скрипач с гримасой оглянулся:- Прекрати читать мой разум, Бутыл. Ты не так хорош, каким себя счел.
– Вы похожи на мужика, что поклялся не пить – и носит фляжку в кармане.
– Хватит, солдат.
Бутыл пожал плечами и принялся оглядываться. – Куда пропал Геслер?
– Наверное, удобряет деревья.
– Может быть, – недоверчиво сказал Бутыл. – Но я просыпался раньше, а его уже не было.
«Боги подлые…» Отмахнувшись от комаров, Скрипач побрел к краю поляны, где расположился другой взвод. Увидел Буяна, похожего на медведя-шатуна – рыжие волосы и борода превратились в копны, в них завязли сучки. Моряк неутомимо пинал в бок громко сопящего Курноса.
– Буян, – громко позвал Скрипач, – куда делся твой сержант?
– Без понятия, – сказал здоровяк. – Да, он стоял на последней страже. Эй, Скрип! Она не должна была жечь «Силанду»! Так?
– Конечно, нет. Слушай, если Геслер не вернется, вам надо начинать его искать.
Поросячьи глазки Буяна заморгали. – Мож, потерялся. Но я не думаю.
– Тебе лучше и не думать, капрал.
– Точно. А твой Корик хорош как следопыт?
– Нет. На деле он совсем бесполезен. Но в глаза не говори. А Бутыл…
– А, этот. От него у меня мурашки, Скрип. Строчит чаще, чем я нос чешу. Да, солдаты любят это дело, но…
– Он сказал, это не он.
– Гм. Если Улыба так хочет залезть к…
– Улыба? Ты о чем, Буян?
– Я…это…
– Слушай, Бутыла преследует злой дух или что-то вроде – Быстрый Бен подтвердил. Так что кончай подмигивать. Этот дух… гм, женщина. Она слишком его любит…
– Все маги больные.
– Это к делу не относится, Буян.
– Ты так сказал, – буркнул капрал, вздрагивая и отводя глаза. – «Это к делу не относится», – передразнил он друга.
– Я все слышал, капрал.
Буян провел рукой по диким волосьям и, так и не взглянув в глаза сержанту, пошел к очагу. Походя он наступил сапогом на руку спящего Курноса. Послышался отчетливый треск; пехотинец пискнул и сел. Буян уходил, не ускоряя шага. Курнос посмотрел на руку, нахмурился, увидев, что третий палец торчит под странным углом – и вставил его на место. Затем он поднялся и побрел опорожнять мочевой пузырь.
Скрипач поскреб подбородок, развернулся и ушел к своим.
«Да, мы смертельная смесь».
Геслер бродил по необычным руинам. Свет угасал, отчего место делалось все более призрачным. Круглые стены – по меньшей мере дюжина строений разбросана среди древних деревьев. Камни отлично отесаны, сложены без раствора – он открыл это, отодрав кусок мха. Геслер заметил регулярность каменных глыб с края поляны, подумав сперва, что это основания давно рухнувшей колоннады. Однако все обнаруженные им камни относятся к мостовым. Из-под них проросли корни, ходить здесь опасно.