Буря
Шрифт:
И он вновь высился над Лэнией — он протянул было к ней руки, но, видя, что она отдернулась — больше уже не тянулся. Эльфийская принцесса дрожала, слезы по ее щекам катились, а в голове все гудело, вместо крови — словно лава в ее теле разлилась. Сколько же было боли в этом голосе! Она хотела бросится, утешить его, но, в то же время, и сдерживалась, все повторяя себе, кто он есть на самом деле.
Она стояла от него шагах в пяти, а заря уже почти умерла, и только у самого горизонта осталась совсем узкая, кровавая, словно шрам, полоса, на небе же уже и звезды выступили, и Млечный путь прояснился. Начался звездный дождь — сверкающие серебристые лучи обильно сверкали, и хотелось грезить о чем-то возвышенном. В ночи стало заметно тусклое, сияние исходящее из глаз «ворона» — казалось будто раскрылись двери, а за ними — отсвет некоего зловещего, огромного царствия.
— Я знаю, что вызываю страх. Но, пожалуйста — не отвергай меня! — после некоторого молчания вскричал он.
Звездопад еще усилился: теперь светила сыпали беспрерывной, стремительной чредою, казалось — они несутся среди миров; казалось — должен быть шум, как при сильной буре; однако — было очень тихо.
— Я не могу тебя удержать силой! Слышишь?! — тут две ослепительные слезы вспыхнули в его глазах, и Лэния, не в силах выдерживать их сильного, жгучего света, зажмурилась. — Иным то я свои силы даю; а пред тобой — ничего эти силы не стоят!.. Вот ты сказала, чтобы оставил я тебя — так еще сильнее эта мука взорвалась! Уж ежели раньше не мог отказаться, то теперь и подавно. Я часто слышал, о весне грядущей — и уж этот восторг весенний представлял чем-то таким совершенно животным, презренным — и я всегда ненавидел весну, хотел ее вьюгой заморозить… Ну — довольно об этом! Все — сдаюсь! Победили меня не Валары, ни Майя, а обычная эльфийка… Все-все — скажи, что полюбишь меня, и от всего откажусь, стану ходить в плоти — хочешь, всегда в одном обличии?! Я просто буду слушать тебя, буду слагать для тебя стихи, буду собирать плоды, любоваться с тобой природой, петь, смеяться — все это я приму, откажусь и от власти, и от мира:
— Что этот мир с его богатством? Все надоест, проедет; все прах, И нет числа богатым яствам, Но пусть то станет кормом птах! И откажусь от королевства, От армий грозных, битв, мечей, Нет — это, ведь, не бегство: Полет весенний лебедей! Я откажусь от хитрых мыслей, От звона злата, слов льстеца, Я назову все это пылью, Свободным стану до конца! И те безумные реченья Мне голос правды заменит, И звезд далекое свеченье Мне сердце нынче излечит.— Пусть будет больше звезд на небе! Сильнее станет звездопад! Пусть летят, летят скорее! Пусть разобьют тоску преград!..
Падающих звезд стало еще больше: все пребывало в стремительном серебристом движении, все окрест пылало.
— Ты героиня! — выкрикивал ворон, и вновь подступил к ней, возвышался темной громадой. — Все — отказался! Ради
— Да! Да! Конечно же! — вскрикнула Лэния. — Если ты это сделаешь, то будешь прощен не только мною.
— И ты будешь тогда со мною?! Да?! Да?!.. О, как же крутит эта страсть! И я уже ничто, я пылинка, я раздавлен тобою!.. Безвольный, я на все согласен — говори, что тебе угодно — хочешь отправлюсь в Валинор, буду целовать ступни Манвэ-проклятому!.. Нет-нет — прости меня, за эти слова, но на все я готов, лишь бы только сказала ты, будешь со мною!.. Как же мучит меня это! Я раб!..
— Да, да — я согласна, только исправь то, что натворил, сделай тех неведомых мне счастливыми, потому что… уж чувствую, сколь они от тебя несчастны! Я же чувствую, ты что то очень плохое против них задумал; ну ничего — главное то, что теперь все понял, теперь все исправишь! Сколько же счастья тогда будет, как же все неожиданно и хорошо обернулось. Да, да — я клянусь, я буду с тобою, я буду любить тебя, любить со страхом, но искренне, ежели ты станешь простым, ежели от всей своей силы и помыслов откажешься. И я чувствую, как тяжело от этого отказаться! Откажешься, а я забуду о всем зле — да, да — тогда я смогу…
— Не говори ничего больше! Молчи! Вот сейчас и начнем исполнять, то, что ты хочешь. Все выправим. Ну, что в первую очередь?!..
— Ты направил Аргонию туда, где вороны кружат. Я чувствую, что там гибнут… Что там… И батюшка мой, там ведь?! Так ведь?!
— Да, да. Ты только прости — да — это я подстроил. Но ты, все-таки, не сердись, не говори, что меня нельзя любить! Я же теперь исправлюсь, я же теперь совсем иным стану! Я все исправлю — твой батюшка должен быть жив, он вообще в мои помыслы не входил. Ну же — дай руку и мы устремимся туда.
Лэния протянула ему ладонь, а он жадно, как и должен хищник, вцепился в нее; но тут же умерил хватку, и весь лик его вспыхнул яркой, белесой вспышкой, не осталось там человеческих черт, вся его плоть, с воем стала закручиваться, дугою устремилась вверх, навстречу небывалому, все истинные звезды, и Млечный путь затемнившему звездопаду. Лэния почувствовала, как стремительная сила влечет ее — закричала и от ужаса, и от восторга.
Та бойня, которая началась на рассвете третьего, после выхода из Эрегиона дня, оставила, среди прогоревших летописей этого королевства такую запись:
«…Их было бессчетное множество, и, хотя каждый из наших, мог порубить их и сотню — они, все-таки, должны были одержать победу. То, что бессчетно, всегда одерживает верх над тем, что имеет конечное количество, даже если в этом конечном и сила, и свет…»
Несмотря на организованность эльфийского войска, некоторое замешательство пребывало и среди воинов, и среди командиров все время. Только успела разлететься весть, что некие два могучих «духа» разрезают могучих воителей, словно из воздуха они слеплены; только несколько могучих кудесников устремились туда, как уже и следующая весть подоспела: оказывается, «духи» уже ворвались во вражье войско, и успели окружить себя целыми валами из порубленных тел.
А воинство «бесов-Вэлласов», ревущей толпою, хохоча, кривляясь бросилось на эльфийский лагерь, смело первые ряды палаток, но за ними уже поджидали выстроенные ряды эльфов — тогда «бесы» не смогли пройти дальше — вскоре вырос целый завал из их источающих грязь тел. Этот первый, наскоро выстроенный эльфийский кордон, выстоял сколько требовалось, а затем — растворился в воздухе столь стремительно, как это только эльфы могли устроить. «Бесы», завывая, запрыгивая друг другу на плечи, котясь волчками — бросились было вперед, но там их уже поджидали лучники. Сотни стрел разом загудели в воздухе — они пронзали тела насквозь, отбрасывали на бегущих следом — и все летели и летели, выкашивая ряд за рядом. Стрелки превзошли сами себя, и в течении получаса было перебито много тысяч «бесов» — перед этой линий образовалась гряда из тел, метров пяти высотою. Вот атака прекратилась, но, только успели эльфы вытереть пот и поздравить (неуверенно и устало), друг друга с победой, как гряда эта вздыбилась, и стремительно обрушилась на них — словно волна многометровая погребла под собою…