Буйный бродяга 2014 №2
Шрифт:
Обернувшись, я увидел Новый Вефиль, многоярусный, как зиккурат под геодезическим небом. Ярус за ярусом уходили вверх, сияющий белый и блестящий золотой с гирляндами подвесных садов, а венчал все свод капитолия в нескольких сотнях метров над землей, в полудюжине километров отсюда и сам с добрую сотню метров высотой. Казалось, он доходил до небес или, по крайней мере, касался верхушки купола. Над ним искусственный ветер развевал крестно-полосатый флаг, красно-бело-синий прямоугольник размером с футбольное поле.
Архитектура была зрелищно-вульгарной: представьте себе мормонский храм, спроектированный Альбертом Шпеером. Постройте его из шлифованного алюминия. Сделайте корочку из барокко, уберите католицизм
— Только что вылупился, как я погляжу, — сказал кто-то сзади. Я обернулся и увидел свою Лилит.
Первые десять лет свободы я прожил в Брюсселе... Я сидел в "Дю Бон Вье Там", разглядывая никуда не ведущее витражное окно со святым Георгием и драконом, куря Голуаз, потягивая траппистское пиво и одновременно просматривая в "Суар" экраны с объявлениями о работе, чтобы найти что-то лучше моего места удаленного преподавателя на полставки в Лувене. Пожилая барменша тоже курила, вентилятор вытяжки громыхал для нас, а в клетке механическая птичка пела Джонни Холлидэя и Жака Бреля так, будто это был ее коронный номер.
Высматривать объявления — это для птиц, подумал я, надо связаться с программистами и купить агент, как все остальные. В тот момент, когда я уже хотел было сдаться, два слова задержали мой взгляд: biomechanique и ath'eiste. А потом и третье: Am'ericain.
Кто-то искал человека, свободно говорящего по-английски с хорошим американским акцентом, биомеханическим образованием и непоколебимыми нерелигиозными убеждениями. Я нажал "позвонить" на объявлении и обнаружил, что у моего собеседника ирландский акцент и идеальный французский. Отец Деклан О'Коннелл, священник римско-католической церкви.
— Все очень просто, Брайан, — сказал он мне, когда я на следующий день пришел для собеседования в заднюю комнату собора. — Международный суд в Женеве рассматривает дело против Доминиона. Истец, чье имя не важно, нуждается в веских доказательствах некоторых, хм, нарушений. У Церкви есть средства и решимость собрать доказательства, но по юридическим причинам, на которые, опять-таки, нет нужды отвлекаться, нам нужен наглухо закупоренный, твердокаменный, злобный атеист, чтобы принять участие в нашем, хм, сборе доказательств. Пока все понимаете, мистер Хендерсон?
— Несомненно, — сказал я, потягивая черный Дауэ Эгбертс, хотя сомнения насчет того, к чему это все приведет, у меня были. — Но для начала не так-то просто выдвинуть обвинение в нарушении прав человека против Доминиона. Это ужасное место, но там придерживаются буквы закона. В этом они умны.
— Именно так, Брайан, именно так, — сказал Деклан. — Угнетать людей, не нарушая их прав, — это старая игра. Но Церковь играет в нее дольше. Она знает, на какие сигналы нужно обращать внимание. А Доминион подставился еще тогда, когда Первая церковь Реконструкции постановила, что определенный класс существ не имеет прав.
— Неужели они опять скатились к расовому вопросу? — спросил я, потрясенный. — Извините, я не следил...
— Нет, не совсем к расовому вопросу, — сказал Деклан. — Вопрос синтетиков, а также копий и загрузок.
— Но Доминион не разрешает ничего из этого! — сказал я. — Они считают все эти процедуры греховными.
— Нет, не совсем все. Копирование и загрузку — да. А генный реверс-инжиниринг, создание квазичеловеческого тела из полностью искусственного генома они считают находящимся заведомо в пределах человеческой власти — аналогично производству ИИ, с их точки зрения. Пока Церковь, я имею в виду мою Церковь, предпочитала не обострять конфликт. Тогда как наши, ах, отколовшиеся и заблудшие братья предпочли пойти на принцип, упорно и догматично настаивая, что синтетики, вне зависимости от того, находится ли в их мозгах скопированный рассудок человека, или их собственный разум, развитый с младенчества, или привнесенный искусственный интеллект, оказываются за пределами заветов Ноя, Моисея и прежде всего Христа. Или, говоря по-светски, не люди и не имеют человеческих прав. Это просто органические автоматы. То же самое относится, mutatis mutandis, к копиям и загрузкам и, конечно, к ИИ.
Я вздрогнул:
— Ну ладно, это теория. Где они делают это на практике?
— В своей марсианской колонии. Во всяком случае, есть подозрение, что они используют синтетиков как рабов.
— Да зачем, черт возьми, — извините меня — им должны понадобиться рабы на Новом Вефиле? Там наверняка есть вся необходимая техника, чтобы жить в самой что ни на есть роскоши. Я думал, в этом и заключалась идея — сделать витрину.
— Витрина еще не открыта для публики, — подчеркнул Деклан. — Мы подозреваем, что к тому времени как прессу впустят, возможно, через двадцать или тридцать лет, Доминион надеется так отладить систему, что синты, — он покривился, использовав слегка пренебрежительное слово, — не будут даже выглядеть как рабы. А вот процесс приучения этого класса к своему месту они хотят скрыть.
Я покачал головой:
— Я прежде всего не вижу, зачем им нужны рабы.
Отец Деклан положил локти на стол и скрестил пальцы.
— Ну же, Брайан, — сказал он. — Вы выросли там. Рабство — это часть их идеала. ООН не дает им практиковать его, она даже вынудила их прекратить систему подневольного труда, но Доминион рассматривает это как уступку. Иметь мужчин и женщин в качестве слуг — это то, что они рассматривают как свое право. Техника не умаляет этого — психологически это не то же самое, что иметь существо из плоти и крови, неотличимое от человека, чтобы обращаться с ним и злоупотреблять им как угодно.
— Ладно, — сказал я, — я все понял. Но вам придется попотеть, чтобы собрать доказательства. Туда пролезть — как в задницу к муравью.
Священник хихикнул в ответ на мою вульгарность.
— У нас есть план, как это обойти, — сказал он. — Если вы всерьез заинтересовались, я могу растолковать его вам. После того, как вы дадите подписку о неразглашении.
Он выдвинул ящик стола, достал оттуда лист бумаги и подтолкнул его ко мне. Я прочитал. Прямое обещание не раскрывать ничего, связанного с работой, вне зависимости от того, соглашусь я на нее или нет, с устрашающими формулировками о наказаниях.
Я подписал.
— Забавно, — сказал я, переправляя бумагу обратно, — но немного отдает продажей души дьяволу.
Деклан засмеялся:
— С точки зрения Церкви Реконструкции, — сказал он, — то, что вам предстоит сделать, — это полная противоположность.
И он рассказал мне план. Энцефалографические копии всех членов группы, включая его, будут загружены в компьютер. Загрузки будут жить в виртуальной среде внутри маленького очень плотного компьютрониевого корабля, который выведут на орбиту для гравитационного маневра при помощи вращающегося троса Европейского Космического Агентства, чтобы прыгнуть вокруг Венеры, приземлиться на Марсе, проскользнуть в Новый Вефиль, взломать городские системы, сделать новые копии наших личностей и загрузить их в стандартные синтетические тела внутри города. Так мы сможем узнать, как на самом деле обращаются с синтами в Новом Вефиле. Будет обеспечена доставка наших докладов назад на Землю. Что касается нашего собственного возвращения — этот мост нам предстояло сжечь. Самым милым с моей точки зрения было то, что я (во плоти) получу половину всей платы за работу. Остальное разделят между всеми копиями, которые доберутся назад.