Быль. Небыль. Возможно будет

Герасимов Анатолий

Приближался Новый год, и у меня возникла идея встретить его в ресторане. Отчим был командировке, старшая сестра собиралась встречать его со своими друзьями, а мы заказали столик в ресторане «Националь» и отправились с мамой и Розой. На улице валил густой снег, и в уличных фонарях закручивались гигантские конусы белых хлопьев. В ресторане вначале было тихо и чинно, люди разговаривали вполголоса. Постепенно все оттаяли и развеселились. Я потанцевал немного со своими, затем заметил за столиком неподалеку красивую черноволосую молодую женщину. Рискнул пригласить ее на танец. Она с улыбкой согласилась. После вальса последовало танго, затем фокстрот. Оркестр играл без перерыва и мы танцевали один танец за другим, не возвращаясь на место. Ее пожилой спутник благосклонно поглядывал на нас. После перерыва и некоторого отдыха оркестр заиграл незнакомую мне танцевальную мелодию. Густо запели скрипки и она отдаленно напоминала мне цыганский танец. Но я ошибся. Неожиданно, уже сама незнакомка подошла к нашему столику и, запросто, по-свойски, пригласила меня на танец. Говорила она по-русски с сильным иностранным акцентом, но довольно чисто. Рисунок танца был несложен, надо было просто в ритм переступать ногами. Но его темп все возрастал и возрастал. Наконец, он превратился в бешеный вихрь. В зале все перемешались, взялись за руки, образовав большой круг, который сходился, расходился, шел в одну сторону, затем в другую. Все взмокли, устали, женщины растрепали свои прически, но хохотали и хлопали в ладоши. От своей партнерши я узнал, что это был знаменитый еврейский танец «Семь сорок».

Через какое-то время от одного из столиков, стоящих у самого выхода, отделился мужчина и незаметно подошел ко мне. Он вежливо поинтересовался, знаю ли я свою партнершу. Я ответил отрицательно. Тогда он объяснил, что мужчина, который сидел с ней за столиком, ее муж и является временным поверенным Израиля в СССР. У нас в то время не было официальных дипломатических отношений с этой страной, и он как бы заменял посла. Действительно, на их столике был установлен небольшой флажок Израиля, на который я раньше не обратил внимания. Мужчина также вежливо посоветовал мне сменить партнершу, так как нетактично приглашать все время одну и ту же даму. Там не менее я станцевал с ней еще пару раз, и она, видимо поняв все, заявила: «Все, я устала, надо отдохнуть и поесть, Спасибо Анатолий. – и шепотом добавила. —Не надо дразнить гусей». Кого она имела в виду, мужа или посетителей ресторана, я так и не понял, но этот Новый год помню до сих пор.

Вскоре я узнал, что в районе Тушино идет набор в школу водолазов-спасателей. Я отправился туда, легко поступил и стал заниматься. Нас там не только учили, но усиленно кормили два раза в день. Освоив теорию и материальную часть легкого и тяжелого водолазного оборудования; четко поняв, что такое кессонная болезнь, компрессия и декомпрессия; мы перешли к практическим погружениям в Москва реку в районе речного порта. Там мы, по очереди, облаченные в шерстяные фуфайки и шапочки, залезали в большой прорезиненный скафандр. На голову надевали круглый шлем, который привинчивали к скафандру. Прикрепляли резиновый шланг для воздуха, подаваемого ручной помпой и страховочный фалл. В руки давали сигнальный конец и опускали в прорубь. Тяжелые свинцовые подошвы сразу тянули на дно. Надо было не забывать и нажимать головой специальный клапан, выпускающий выдыхаемый воздух из скафандра. Если забудешь, то он быстро раздуется, тебя перевернет вверх ногами и прижмет снизу ко льду; возись тогда с тобой. Подо льдом было темно, но надо было пройти в определенном направлении метров двадцать и вернуться назад. Я спустился на дно. Было относительно мелко, потому что шлемом я чувствовал нижний рыхлый слой льда. Отойдя, шагов на пять по маршруту, я уперся головой в этот слой и остановился. Идти дальше не очень хотелось. Поэтому я стал подтягивать на себя все, что за мной тянулось, создавая для стоящих наверху, иллюзию своего движения. Этой уловке научили меня в школе старшие товарищи.

Окончив школу и получив удостоверение профессионального водолаза-спасателя, я был выпущен на «вольные хлеба».

В это время, уступив моим постоянным просьбам, родители дали мне денег на покупку мотоцикла. Боже, с какой любовью и тщательностью я выбирал себе стального коня, пока не остановился на последней модели «ИЖ-56». Одновременно я приобрел за бесценок маленький гаражик специально для мотоцикла без коляски, который стоял рядом с гаражами для машин во дворе нашего дома и пустовал уже года три. На грузовике я привез мотоцикл к гаражу и уже на следующий день, заправив бензином и моторным маслом, стал осваивать в теории и на практике. На велосипеде я ездил уже давно, поэтому считал, что покорить это сверкающее эмалью и никелем чудо, не составит особого труда. И действительно, разобравшись в рычагах управления, я сел и поехал. Вначале по пустым улицам, затем свернул на шоссе и стал подъезжать к институту Курчатова. На переходе у тротуара стояли две женщины и пережидали поток машин. Одна из них, видимо решив, что мотоцикл не машина и опасности не представляет, бросилась переходить прямо передо мной. Я притормозил, она тоже. Я жму на газ, она тоже. В результате я уложил ее с переломом ноги и угодил в милицию. Был суд, на котором я искренне признал свою вину и патетически попросил судей не лишать меня свободы. Судьи улыбались, но приговорили меня к весьма солидному штрафу. Я взял деньги взаймы и, чтобы погасить долг, устроился на работу водолазом-спасателем на спасстанцию «Серебряный бор». Там применялось легководолазное снаряжение, хорошо мне знакомое. Устройство аппарата было простым. Небольшой кислородный баллон с редуктором подавал кислород определенными порциями в резиновый «дыхательный» мешок. Из него по шлангу воздух попадал к маске. Выдыхался он уже по другому шлангу, поступал в капсулу химпоглотителя, где очищался и опять возвращался в мешок. Там он смешивался с очередной порцией чистого кислорода, и цикл повторялся. Излишек воздуха стравливался из мешка через специальный клапан.

Работой мне определили постоянной ночное дежурство. Вечером я приезжал на работу, а утром уезжал домой. Особых происшествий ночами не случалось и утопленников из воды доставать не пришлось.

Неудачный первый опыт не отвратил меня от мотоцикла. Вскоре я носился на нем не только по Москве, но и по Подмосковью, где меньше машин и можно было развить приличную скорость. «ИЖ-56» для того времени довольно мощная машина и 120 километров в час он давал не особенно напрягаясь. Для разнообразия я решил съездить на нем в Курск, где жила с семьей мамина сестра, то есть моя тетя. Пригласил одного из приятелей составить мне компанию и весной, где-то часа в два, мы выехали с расчетом переночевать в дороге. Возле Тулы у мотоцикла пробило прокладку двигателя. Нужна была новая. Мы притащили машину на ближайшую автобазу. Нужных людей не было на месте, и нам предложили отложить дело до утра. Мы кое-как переночевали в подсобке базы и, на следующий день мотоцикл нам отремонтировали.

Перекусив из запасов, мы двинулись дальше. Недалеко от Орла, шоссе делает длинный плавный изгиб, вроде правильного полукруга. Здесь мне пришла в голову мысль проверить свой глазомер, координацию и устойчивость вождения. Я решил закрыть глаза и вести машину секунд пятнадцать вслепую, вписываясь в этот полукруг. Когда я их открыл, мы уже на скорости 120 километров в час плавно съезжали в довольно глубокий и широкий кювет. Я успел лишь крепче схватиться за руль, чтобы его не вырвало из рук сразу. Затем мы по касательной вылетели из ямы, мотоцикл перевернулся в воздухе, предварительно разбросав нас в разные стороны, и, истошно завывая, рухнул на землю. Странно, но мы остались живы и относительно невредимы. Я тут же вскочил и, не чувствуя боли, бросился заглушить машину. Стальной конь пострадал, но был на ходу. Оказалась разбитой фара, немного погнут руль и пополам сломан номерной знак. Ехать дальше в таком виде было рискованно. Но до Орла было рукой подать, и мы решили там подстраховаться. В городе обратились в ГАИ, сочинили историю, что разбились героически спасая, внезапно вышедшую на шоссе корову, и попросили дать нам оправдательный документ, чтобы ехать дальше в Курск. Не знаю, поверили нам или нет, но на всякий случай проверили на алкоголь и выдали «подорожную», но… обратно до Москвы. Возвращаться с полдороги нам не хотелось, и мы, наперекор всему, решили все же ехать дальше. Риск оправдался, мы благополучно миновали два поста, где на нас не обратили внимания, и добрались до цели. В Курске купили новую фару, выправили руль, переночевали и также без происшествий вернулись домой.

Приближалось время новых экзаменов в институты. На этот раз я решил поступать в первый медицинский. Как не странно, но меня даже не смутил конкурс в тридцать человек на место. Основной массой абитуриентов были девушки. Тогда не было такого явления, как взятки, но все же определенной политики комиссия придерживалась. Старались отдавать предпочтение ребятам. Это я ощутил на себе. Я слышал, как хорошо передо мной отвечала девушка, но ее засыпали дополнительными вопросами, сбили и, в результате, поставили тройку. Я отвечал хуже, но получил «отлично» без единого дополнительного вопроса. В итоге, набрав 24 из 25 баллов, я прошел конкурс. Таким образом, не имея особого желания, я стал студентом лучшего медицинского института страны.

Не буду описывать свои ощущения от первых встреч с анатомичкой, о своих симпатиях и антипатиях к изучаемым предметам. Учебу оставлю на конец. А сейчас о свободном от занятий времени. Итак, вначале я поступил сразу в две секции – подводного плавания, в бассейне возле метро Парк культуры и спортивной гимнастики, при институте. В подводном плавании уже начали применять акваланги, и мне было полезно освоить этот вид спорта на будущее. Сделал я это довольно быстро и, когда мне в бассейне стало тесно, закончил занятия. А вот гимнастикой я увлекся на значительно более длительное время.

Месяца через четыре после начала занятий в институте мне позвонили от Марка Орлова и предложили сдать экзамены во вновь организуемый экспериментальный театр-студию при центральном телевидении. Обучение – без отрыва от производства, по программе ВГИТИСа. Руководить мастерской должен был режиссер Орлов. Я с радостью согласился. Конкурс проходил в два тура, и во главе комиссии сидел уже знакомый мне режиссер. Отработав уже готовую ранее программу, я был принят. Опять началась напряженка со временем. Занятия в студии проводились три раза в неделю с восьми до одиннадцати часов вечера. Хорошо еще, что эти дни не совпадали с днями тренировок. Зато вся неделя была занята полностью. Домой, зачастую, приходилось возвращаться в первом часу ночи.

Удивительно, но в этот же зимний период произошло основное событие в моей жизни. Как-то я зашел в книжный магазин на улице Горького недалеко от Белорусского вокзала. Открывая дверь, моя рука случайно соприкоснулась с рукой, выходящей оттуда девушки. Я взглянул на нее и меня буквально пронзил электрический удар. Я влюбился сразу и бесповоротно. Конечно, я пошел за ней. Догнав, попытался завести разговор и познакомиться. Но все мои попытки разбивались о стену молчания. Лишь иногда, искоса, она бросала на меня из-под полуопущенных ресниц быстрый взгляд и все. Так мы дошли до большого многоэтажного дома за стадионом «Юных пионеров». Лифт поднял нас на этаж, где она, также молча, позвонила в дверь квартиры и скрылась. Мне осталось ждать у «моря погоды». Однако, она неожиданно быстро вышла, но уже вместе с подругой, которая с лукавой улыбкой оглядела меня с ног до головы и поинтересовалась, что я здесь делаю. Я объяснил, что хочу познакомиться с ее подругой. Словом за слово, я узнал, что мою незнакомку зовут Галя, а ее подругу – Лида; что Галя зашла за ней, и теперь они идут по делам; что обе девушки учатся в десятом классе. Больше ничего существенного узнать не удалось. Подруги были абсолютные противоположности. Лида – светленькая, голубоглазая, круглолицая хохотушка с мелкими кудряшками, а Галя – высокая, худенькая, стройная, черноволосая и очень строгая. Когда она искоса бросала на меня быстрый взгляд своих огромных темно-карих глазищ, у меня начинался приступ сердцебиения. С Лидой мне удалось договориться о встрече втроем. Однако, они на нее так и не пришли. Пришлось опять ехать к Лиде домой, и договариваться заново. В этот раз Галя пришла и даже, как не странно, одна. Теперь наши встречи стали регулярными. Вскоре я познакомил ее со своей семьей, и она стало часто бывать у нас дома. Теперь субботними и воскресными вечерами в нашей квартире стало совсем шумно. Мы устраивали танцы, общие игры, литературные вечера. Иногда к нам приходили друзья из телестудии, и мы показывали импровизированные сценки, этюды, читали стихи. Постепенно такие вечера стали регулярными.