Былины. Исторические песни. Баллады
Шрифт:
Степана Разина вы согласнички!
Скажите мне всю правду-истину,
Где вы были, где вы ездили?
Тут возговорили младые корабельщички,
Степана Разина все согласнички:
«Уж ты батюшка наш православный царь!
Мы скажем тебе всю правду-истину,
Мы где были, мы где ездили
Уж мы были, уж мы ездили в синем море,
Разбивали мы на синем море бусы-кораблички,
Татарские, армянские, все басурманские,
Без того только без сиза орла без
Ты прости нас, батюшка, во всех винах,
Ты пусти нас, батюшка, на Яик-реку:
Мы заведем на реке Яике славный Яик-город,
Заведем мы его между двух речушек.
При первой речке при Яике быстрыим,
При другой речке при Чагане тихиим».
Потом побывали они во городе Гурьеве,
Из Гурьева пошли они на матушку Волгу-реку,
С Волги-реки пошли они на Узень-реку,
С Узень-реки переправились за Яик-реку,
Прошли-то они, изошли всю орду азиятскую,
Киргизскую, трухменскую, кызылбацкую.
Сынок
Гребитесь, ребятушки, на сторонку на свою.
На своей сторонке жарко и тяпло.
Во городе было в Астрахани
Проявился разудалый молодец,
Шибко, щебетко по городу гулял.
Нараспашечку чернай бархатная кафтан,
Во белых руках злат персидский кушачок.
Астраханскием купцам он не кланяется,
Офицерам господам он чолом-чолом не бьеть,
Астраханскому губернатору он под суд ему нейдеть.
Как увидел губернатор из косящита окна,
Закричал ли губернатор громким голосом своим:
«Да вы слуги мои, слуги, слуги вернаи мои!
Вы подитя, приведитя вы вдалого молодца».
Как и взяли молодца во царевом кабаке,
Приводили ж молодца к губернатору на двор,
Становили ж молодца супроти красного крыльца.
Выходил ли губернатор с губернаторшей своей,
Как и стал губернатор его спрашивати:
«Ты скажи, скажи, бродяга, ты откыда, чей такой?
Или с Дону ты казак, иль казацкый ты сын,
Иль казацкый ты сын, или низовскый купец?»
«Не тебе ли, губернатор, мене спрашивати,
Не тебе ли было мне было сказывати.
Со реки, реки Камышки Сеньки Разина я сын
Мой батюшка хотел во гости побывать,
Хотел во гости побывать, ты умей его принять,
Ты умей его принять, умей потчевати.
Если умеешь ты принять, кунью шубу подарю,
А не умеешь ты принять, во острог я посажу».
Закричал ли губернатор громким голосом своим:
«Уж вы слуги мои, слуги, слуги вернаи мои!
Вы подитя, отведитя удалого молодца
В белу каменну тюрьму».
Как и душечка молодчик он посиживаить,
Да частешенько в окошечко он посматриваить,
На реку, реку Камышку он поглядываить.
По реке, реке Камышке там суденышко плыветь.
«Вы ребята, вы ребяты, удалыи молодцы,
Посмотрите-тка, ребяты, то мой батюшка сидить».
«Вы ребята, вы ребята, вы товарищи мои,
Вы не знаетя, ребята, про несчастьице мое, -
Как и мой дитё Ванюша в белой каменной тюрьме.
Мы до городу дойдем,
Белу каменну тюрьму мы по камню разберем,
С самого ли губернатора мы шкуру сдерем».
Разин чувствует недоброе
«Не шуми ты, шумка, во поле, зеленой дуброве,
Не мешай же ты мне, младцу, думу думати».
«Мне нельзя, шумке, не шумети:
Среди зеленой дубровушки армеюшка долго стояла,
Да и всю зеленую травку-муравку притоптала,
Да и все корешочки засушила».
Не алы-то цветы в поле расцветали,
Не ясен-то сокол по крутым горам летал,
То Стенька Разин по армеюшке, шельма, разъезжал,
Себе что ни лучшего казака шельму-разбойничка
выбирал:
«Кто бы во синем море достал желтого песочку,
Да чисто-начисто вычистил мой вострый булатик,
Снял бы с него черную ржавчинку,
Да навострив бы его востро-навостро,
Да и вскрыл бы мою белу грудочку,
Да и посмотрел бы в мое ретиво сердце,
Отчего оно больно болит, без огня горит,
Без огня-то оно сгорело и без полымя все изотлело?
Оттого-то оно сгорело -
Мне завтра пред белым царем
Ответ надо держать:
Да и чем же ты меня, православный царь,
припожалуешь?»
«Припожалую я тебя, шельма-разбойничек,
Что ни лучшими хоромами высокими,
Что ни теми ли столбами с перекладиной».
Разин перед царем
Не во матушке было во Расеюшке,
Во Расеюшке было в каменной Москве,
Во палатах было белых каменных,
Там стояли столы черныи дубовыи,
На столах-та скатерти белыи шалковыи.
Да ишшо того ли шелку Шимахинского.
На столах там стоят блюды позлаченыи,
А во блюдах ествица сладки сахарныи.
Да ишшо там стоят пива разнопьяныи,
За столами-та стоят стулички кленовыи,
На стуличках-та сидят князья-бояри,
Князья-бояри-воеводушки все московскии.
По конец стола стоит раскрашоный стул,
А на стулу сидит православный царь,
Православный царь на Петр Лексеевич.
Говорят они про Стеньку Разинава,
Что хотят его казнить-вешати.
Да ишшо висит там висинка,