Быть Человеком
Шрифт:
– Вира!
Крановщик чуть приподнял бадью. Степан мощной кувалдой начал отбивать бока у «туфельки» [41] .
Когда звук ударов стал более звонким и перестали высыпаться куски застывшего бетона, крановщик без команды переместил бадью на место приёмки бетона.
Степан бросил кувалду и уверенно двинулся за бадьёй. Через час привезли первый бетон и работа закипела. Надраенные сапоги первыми изменили свой внешний вид, а к обеду и новая спецовка уже таковой не выглядела.
41
Бадья.
– Это
– А ты что, сомневался?
– Конечно. Мне сначала показалось, что ты стиляга. Слава богу, ошибся.
– Толпа орала – распни его!
– Не понял…
– Это когда Иисуса Христа распинали.
– Я думаю, что его не раз пинали, а пинают и до сих пор.
– Это точно.
– Эй, философы, на обед пора!
– Не философы, а филОсофы, обед – дело добровольное, – буркнул Степан и пошёл в сторону сопки.
42
Бригадир.
– Степан, ты туда не ходи, сейчас будут грунт взрывать, – остановил новичка прораб.
– А почему не предупреждают?
Слова Степана заглушил рёв сирены. Он укрылся за большой камень, торчащий из земли, и задумался: «Сколько людей и техники задействовано… А если бы геологи не нашли здесь олово – была бы просто дикая тайга. Как всё же много зависит от случайностей!.. Для чего я сюда приехал – чтобы кидать бетон? Ну не я, так другой был бы на моём месте…»
– Ты чего сидишь? Давай в бытовку – перекусим!..
– Да я ничего не взял с собой.
– Ну и что, что не взял? Обедать всё равно надо. Давай быстрей – ждём, – прокричал бугор и скрылся в вагончике.
Степан нехотя зашёл в бытовку. Вокруг длинного, сбитого из досок стола собралась почти вся бригада.
– У нас жратва общая. Садись, не стесняйся – в следующий раз ты что-нибудь принесёшь.
– А я подумал: «А не пойти ли мне на обед?» – и не пошёл…
– Это не твоё личное дело: производительность труда у голодного падает, а травматизм повышается. Да, кстати, распишись в журнале по технике безопасности, что прошёл инструктаж.
– А я прошёл?
– Ты распишись… А по ходу дела пройдёшь. Главное: кирпичи на калган не бери.
Степан ничего не сказал, вышел из бытовки, выбрал из кучи кирпичей не очень обожжённый и быстро вернулся. Молча снял шапку, взял кирпич обеими руками и резко ударил по голове. Кирпич послушно раскололся на две половинки.
– На калган можно брать – кирпич хороший.
Раздался хохот и восклицания. Степан не стал комментировать качество кирпича, которое заметил накануне. Сел за стол, как ни в чём не бывало взял кусочек сала с хлебом и начал спокойно
Глава 4
Комсомольцы
Незадолго до окончания рабочего дня к Степану подошёл высокий парень в робе монтажника:
– Товарищ, давай отойдём.
– А кто работать за меня будет?
– Работа не волк – в лес не убежит, – улыбнулся незнакомец, – ты комсомолец?
– А что, не похож?
– Похож: пашешь как Павка Корчагин! Я немного за тобой понаблюдал.
– Ты что, с КГБ?
– Я первый секретарь Солнечного комитета комсомола. Макар.
– Степан.
Ребята крепко пожали друг другу руки.
– На учёт будешь становиться?
– Хоть сейчас, только билет комсомольский у меня в общаге.
– Завтра прихвати. После работы можешь зайти, я буду в комитете. Это в конторе – спросишь.
Степан не стал затягивать постановку на учёт и на другой день, как и договаривались, пришёл в комитет комсомола.
– Да тебя пора с комсомола исключать, – оглядев билет со всех сторон, произнёс секретарь.
– Ты, Антон, поосторожней, а то я человек нервный – сам тебя исключу.
– Чего ты петушишься? У тебя за девять месяцев взносы не уплачены.
– Там, где я работал, не было комсомольской организации.
– Ну и что? Мог встать на учёт в любой организации.
– Откуда я знал?
– Теперь знаешь?
– Вот теперь и поставь на учёт.
– Рубль найдётся?
– Откуда?
– Ладно, я проставлю по десять копеек в месяц, с получки отдашь.
– Спасибо.
– Оставь билет, в следующую субботу, в десять утра, – комсомольское собрание, приходи.
– Я-то приду, но куда?
– Сюда, в Красный уголок.
В субботу Степан окунулся совсем в другую атмосферу. Здесь всё было пропитано комсомольским энтузиазмом и романтикой. В основном разговор шёл о социалистическом соревновании и о ходе подготовки к районной отчётно-выборной конференции. Степан с интересом слушал молодых строителей ГОКа, о встрече с которыми мечтал ещё задолго до решения ехать на ударную комсомольско-молодёжную стройку. Много слушал о них по радиостанции «Юность», полюбил песни Пахмутовой и Добронравова. Но здесь всё казалось намного проще и обыденней. Взбодрился Степан, когда услышал свою фамилию в качестве кандидатуры на конференцию:
– А меня-то за что? Я ещё не проявил себя.
– Ещё проявишь. Ставлю на голосование: кто за то, чтобы бетонщика Трифонова Степана избрать делегатом конференции, прошу поднять руку. Кто против? Воздержался? Итак, при двух «против» и одном воздержавшемся комсомолец Трифонов избран делегатом районной комсомольской конференции. Надеюсь, что до июля не удерёшь?
– Ты надейся на себя, а я до армии буду здесь работать.
Уверенность в ответе Степана взбодрила комсомольцев, кто-то крикнул: