Быть подлецом

Михайлова Ольга Николаевна

– Не сделал, но спит. Этот пьянчуга где-то нашел бутылку джина и выдул её... Там остались Фокс и Джейн Лидс.

– Ты будешь позировать?

Дядя Джозеф пожал плечами.

– Почему нет? Только, ради Бога, пошли кого-нибудь на кухню. Пусть мне принесут кофе с коньяком.

Мисс Элизабет кивнула и исчезла.

Донован с готовностью вынул бумагу и сангину. Лицо мистера Джозефа, надо сказать, весьма занимало его как художника, глупо было упустить и возможность же узнать его мнение о происходящем.

Чарльз отметил, что в юности Джозеф,

видимо, был столь же красив, как Райан сегодня, благообразие он сохранил и поныне, и всё же в тонких чертах проступало порой что-то хищное, правда, неизменно замаскированное благовоспитанностью и немалым умом. Сейчас же, особенно когда в комнате появилась горничная с бутылкой дорогого французского коньяка и двумя чашками кофе, глаза Джозефа залучились добротой и довольством.

Пригубив кофе и начав работу, Донован негромко спросил, продолжаются ли поиски мистера Хэдфилда? Бреннан кивнул.

– Да, но безрезультатно. Вчера вечером на болотах Блэкмор нашёл шляпу, думал, его, но это оказалась моя, которую я потерял накануне. А так - ни следов, ни примет. Собака на мочаке перестала брать след, но он прошёл там в дождь - иного и ждать не приходится.

– Но зачем он туда пошёл?

Джозеф Бреннан укоризненно покачал головой.

– Говорил же я вам, за смертью. Но мне гораздо интереснее другой вопрос: за каким дьяволом полезла в подвал мисс Ревелл? Вот загадка загадок.
– Джозеф почесал макушку, где, несмотря на годы, густела пышная чёрная шевелюра, - чего ей там, среди рухляди, понадобилось?

Донован знал ответ на этот вопрос, но ответить не мог, и продолжал рисовать.

– У меня ощущение, - продолжил Джозеф, прихлёбывая коньяк и запивая его глотком кофе, - что многие в этом доме просто сходят с ума: глупейшие ничем не мотивированные действия, безумные выходки, суицидальные склонности. Сумасшедший дом, да и только. Хорошо, хоть племянник с племянницей не помешались. Не то, - хоть беги...

– Вы о мистере Райане и мисс Элизабет?

Джозеф кивнул.

– У этих с головой всё в порядке. Остальные - просто сумасшедшие. Особенно эта девица...
– он снова прихлебнул коньяк и запил его глотком кофе.

– Мисс Ревелл?

– Да нет, Энн Хэдфилд. Не хочется говорить дурно, всё же родня, но девица совсем безумна. Третьего дня незадолго до полуночи вспоминаю, что забыл передать Райану слова ветеринара о Кармен. Проклиная все на свете, напяливаю халат и тащусь по коридору вниз, ибо моего камердинера, подлеца Дейвиса, после одиннадцати сроду не дозовёшься. Райан как раз вернулся от нотариуса. И тут у самой спальни племянника - вижу эту особу! Fools rush in where angels fear to tread!(1)Со свечой и ночной рубашке! И клянусь, в тёмном холле ещё кто-то мелькнул! По счастью, видимо, не из слуг - иначе завтра об этом было бы известно всем...

Донован покраснел.

– Простите, сэр, она... хотела войти?

– Нет! Выходила! Я, естественно, был в ужасе. Райан, мой мальчик... Я же учил его: в игре обольщения есть только одно правило - никогда не влюбляться.

Но... мужчина влюбляется так же, как бабенка падает с лестницы. Это несчастный случай. Однако, по счастью, волновался я зря. Райан слишком честен, чтобы воспользоваться глупостью девицы.

– То есть, - снова смутился Чарльз, - он не злоупотребил её приходом?

– Нет, разумеется. Он объяснил ей, что говорил с её братом и, увы, они не смогли понять друг друга. В итоге - завтра им следует уехать. Так что вы думаете? Девица целый час твердила ему, что будет ходить за ним по пятам, пока он не полюбит её, а напоследок заявила, что ненавидит его. Вы что-нибудь понимаете? Впрочем, самый надежный способ вызвать у людей неприязнь - правильно вести себя в ситуации, в которой они сами этого сделать не смогли...

– И это было в тот день, когда исчез мистер Хэдфилд?

– Нет, пропал он на следующее утро. Точнее, утром его хватились.

– Господи, - пробормотал Донован, - а что если это он сам видел свою сестру, выходящей от мистера Бреннана?

– Ну и что? Многим девицам приходится перецеловать немало лягушек, прежде чем доведется встретить своего принца. А Райана многие принимают за принца, но, увы, ошибаются.
– Джозеф ткнул рукой в портрет, стоящий у стены, - взгляните, разве это лицо любовника? Это облик политика без нервов, игрока без эмоций, мужчины без страстей. Разве он создан для любви?

Донован бросил взгляд на своё творение. Пожалуй, Джозеф, несмотря на то, что слегка фиглярствовал, был прав. Вместе с тем, Чарльз уже имел случай убедиться, что Джозеф Бреннан весьма неглуп, и то, что дядюшка Джо рассказал ему о визите Энн Хэдфилд в спальню Райана Бреннана - вовсе не было праздной болтовней.

– Но самому мистеру Хэдфилду едва ли было приятно ... к тому же он... если это был он, скорее всего, мистер Эдвард предположил, что у его сестры - недозволенная связь с мистером Бреннаном...

– И что? С пятьюдесятью тысячами приданого даже дурак закроет на это глаза, умный же и вовсе ничего не заметит.
– Бреннан был настроен философски.
– Ей замуж надо, иначе спятит. Я, кстати, всегда полагал, что каждая женщина должна быть замужем, при этом был уверен, что ни один мужчина не должен жениться.
– Он хмыкнул, - однако я искренне хотел бы, чтобы девица исчезла из этого дома, не то, клянусь, новой беды не миновать. Между нами говоря, я уверен, - он чуть склонился к художнику, - что кража аурипигмента - её рук дело.

– Почему?

– Она хочет шантажировать Райана тем, что отравится - это вполне в её духе.

На рисунке Донована проступало двойственное, вернее, двоящееся лицо: из-под маски немолодого лощеного джентльмена выглядывал мудрый паяц, невеселый шут Фесте, тонкий гаер, который, однако, знал много больше, чем сказал. Сеть тонких морщин веером расползлась в уголках умных глаз, тень прямого носа падала на тонкие губы, чёрные волосы с легкой сединой на висках придавали лицу какую-то приятную мудрую респектабельность.