Быть собой
Шрифт:
— Запомни раз и навсегда, хороший маг — это художник, пишущий на холсте реальности красками силы. Именно эта грань отделяет посредственность от гения.
Теперь понимание правоты Маркация ясно высвечивалось перед молодым волшебником, и тот работал самозабвенно, не обращая внимания ни на ночной холод, ни на спящую рядом Этаару.
«Итак, вот сигнальные нити. Они соединяются этим плетением. Если мы сделаем вот так… Да, отлично, разрезали. Та-ак, теперь передвинем вот это. Так-так-так» …
— Да! — вслух закричал он, видя, как в барьере
— Ты справился? — сонным голосом спросила его подруга.
— Да, все сделано, — Трегорана пошатывало от навалившейся слабости, но он излучал гордость. — Я перенаправил сигнальные линии выше и ниже, скрепив их тройным узлом. Пришлось перерезать пару защитных лучей, но это не так важно, восстановлю их, когда гости уйдут.
— Ты лучший! — Этаара бросилась юноше на шею и принялась жарко целовать.
Он с трудом отстранил ее.
— Дай мне передохнуть. Этот барьер выжал меня, словно солнце — финик, лежащий на песке.
Девушка засмеялась, чуть отстраняясь от него.
— Ой, какая же я глупая. Конечно, езжай домой, я позабочусь об остальном. Отца ждет отличный сюрприз!
Разум молодого человека, затуманенный от усталости, уже не был способен правильно воспринимать входящую информацию, оттого и не придал значения ни выражению лица девушки, ни произнесенным ею словам. Вместо этого он сел на своего скакуна и, совершенно не ощущая ничего вокруг себя, отправился назад.
Умное животное само довезло юношу до виллы, где он спешился, не в силах поставить скакуна в конюшню, с трудом добрался до своей комнаты и, не раздеваясь, рухнул на кровать, провалившись в сон еще до того, как голова его коснулась подушки.
— Брат, что с нами будет? — мальчик десяти-двенадцати лет от роду держал за руку другого, которому на вид можно было дать от тринадцати до пятнадцати лет.
Оба они были наги и стояли на помосте рядом с десятком таких же напуганных и голых детей.
Внизу расхаживал пузатый фариец, во все горло расхваливающий свой товар.
— А вот мальчики, нежнейшие тимберские мальчики! Они могут работать у вас в доме днем, и греть вашу постель ночью! Приходите и покупайте, не тяните, товар скоро закончится!
— Не знаю, Трегоран — ответил тот, что постарше. — Ничего хорошего.
Рядом с ними заплакал еще один раб — невысокий худенький парнишка с черными, как смоль волосами.
— Не реви, — старший положил ему руку на плечо. — Мы еще живы. Справимся.
— Мама, хочу к маме, — тихонько всхлипывал он.
Младший аккуратно, чтобы не заметил надсмотрщик, пододвинулся к нему и успокаивающе обнял.
— Верь Элаиксу, мы справимся, он никогда никого не обманывал.
— Мне страшно…
Младший сглотнул.
— Ничего не бойся, мы с тобой.
— Откуда они? — раздался сухой чуть надтреснутый голос.
Трое мальчиков, почувствовавшие на себе чужой взгляд, как по команде обернулись. Возле
Торговец расплылся в широкой улыбке.
— Пилла, друг мой, как я рад тебя видеть!
Седовласый не улыбнулся.
— Откуда они? — повторил он вопрос, смерив толстяка презрительным взглядом.
На коротки миг лицо того искривилось в злобной гримасе, а потом приняло прежнее выражение. Лишь в патоке с медом, льющимися изо рта работорговца, пару раз проскочили опасные нотки.
— Трофеи из Тимберии.
— И много у тебя их?
— Десять мальчиков и три девочки, извини, их разобрали в первую очередь. Если бы ты написал раньше…
— Неважно, — оборвал его Пилла. — Они будут работать. Сколько взрослых?
— Еще два десятка.
— Все свежие?
— Да, привезли только вчера. Каждый — здоров и славно потрудится на плантациях высокочтимой госпожи Люсилии и достойнейшего господина Навиния.
— Сколько умеет говорить?
Торговец на миг задумался.
— Из детей человеческий язык понимают только эти трое, — он указал в сторону дрожащих мальчиков. — Они из благородных семей. Взрослые, увы, всего лишь тупые варвары.
Он всплеснул руками и неодобрительно поцокал языком.
— Хорошо. Возьму этих троих, и десяток мужчин. Их выберу сам.
— Как тебе будет угодно, друг мой. Сейчас рабов выведут для осмотра, — он хлопнул в ладоши, и помощники торопливо побежали в рабский сарай, чтобы вытащить на свет пленных тимберцев — места на помосте было немного, а потому ушлый торговец выставил лишь самый лучший свой товар: красивых девушек и мальчиков.
Пилла внимательно проверял каждого раба. Он был строг, замечал каждый недостаток, и всеми правдами и неправдами старался сбить цену. Торг длился долго — торговец, почуявший деньги, не желал терять ни сестерция. Наконец, стороны пришли к компромиссу, и когда все необходимые формальности были улажены, Пилла, жестом приказав одному из своих охранников взять цепь, которой были скованы его покупки, приказал:
— Идем.
— Кто нас купил? — задал вопрос Трегоран.
Пилла остановился. Развернулся и неспешно, даже лениво занес руку для удара.
— Не смей! — рванулся вперед Элаикс, заслоняя собой зажмурившегося брата. — Если ты его ударишь, господа будут недовольны!
Рука опустилась.
— Какой умный мальчик, — проворчал мужчина. — Ладно, прощаю на первый раз.
Он повернулся и пошел, бурча что-то под нос, а скорбная вереница двигалась следом. Шли долго, петляя по широким улицам. Передохнуть получилось лишь тогда, когда они оказались за пределами городских стен — возле небольшого каравана, состоявшего из десятка телег и фургонов. Здесь общую цепь сняли, и каждый раб остался в личных кандалах.