Быть собой
Шрифт:
Он машинально взял предложенную пищу и принялся жевать, не чувствуя вкуса. Юноша осознал, что подобрался к какой-то тайне, опасной, но оттого лишь более притягательной. Подобрался так близко, как только это возможно для обычного человека.
«Итак», — продолжил он свои умозаключения, и неосознанно подражая Маркацию. — «Возьмем как данность, что некоторое время назад, пускай это будет полтора или два столетия, появился очень сильный и одаренный чародей. Этот титан получил отличное образование, а его Пламя горело ярко — без большой силы подобные чары не освоить. Что дальше? А дальше он
Он доел свою порцию, напился воды, справил естественные нужды, забрался на коня, и продолжил путь, совершенно не обращая внимания на окружающую действительность. Захоти Итриада или Димарох сейчас бросить его, не заметил бы!
«Итак, наш гений не собирался делиться ни властью, ни знаниями, ни секретами. Как помешать желающим в этом случае? Ответ прост — подняться на вершины власти и уничтожить все упоминания о знании, делиться которым нет желания. Весь вопрос в том, почему ни фарийцы, ни атериадцы не разобрались в сущности этого „богочеловека“, ведь среди них просто обязаны были быть мастера магии духа. Пускай и не такие сильные, но все же» …
Этот вопрос увлек юношу надолго. Трегоран вертел его и так, и этак, но не сумел прийти к какому-либо разумному умозаключению. Максимум, на что его хватило, так это предположить, что серьезно магию духа изучали лишь в разрушенной Ширримской империи, а южные соседи лишь баловались ею, и все-таки подобное предположение выглядело несколько неубедительно.
Впрочем, ничего другого у него не было — не идти же к Анаториану, чтобы спросить у того, как все было на самом деле?
«А значит, будем есть то, что дают», — решил Трегоран и перешел к более насущным вопросам.
Для начала он огляделся — они ехали по проселочной дороге. Солнце еще не начало клониться к закату, и по его положению можно было с уверенностью сказать, что направляются путники на север. Дорога была пустынна, по обеим сторонам ее возвышались оливковые деревья, где-то наверху весело чирикали пташки. Так легко было поверить в то, что в трех днях пути к югу все хорошо, и проклятый полубог не взял штурмом один из древнейших городов в мире…
Кажется, эта мысль пришла в голову не только Трегорану — Димарох неожиданно зарыдал, точно ребенок.
— Проклятый демон! — во всю глотку заорал он, и погрозил небу кулаком. — За что? Что мы тебе сделали?
Больше он не сказал ни слова, отпустив поводья и уткнувшись руками в лицо. Трегоран с Итриадой, не сговариваясь, подъехали к товарищу и одновременно положили руки к нему на плечи.
— Мой город…Я был вдали от его стен столько лет, и вернулся, — рыдал Димарох. — Я вернулся домой… Чтобы увидеть гибель всего… Проклятые фарийцы!
Трегоран слушал, не прерывая. Ему такое было не в новинку — многие рабы по ночам рыдали в своих бараках, проклиная мучителей. Он и сам не один и не два раза плакал,
«Могу ли я помочь Димароху или утешить его?» — задумался юноша. — «Сомневаюсь. Но все-таки, молчать тоже нельзя».
— Димарох, — тихо обратился он к рыдающему актеру. — Поверь, я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой. И я знаю, что не в состоянии унять твою боль. А потому скажу лишь одно: мы еще живы, у нас есть руки, ноги и головы. Мы обязательно найдем способ отомстить.
— Но как? Как? Ты видел, что он сотворил со стеной?
— Видел.
— И что? — Димарох обратил свой яростный взор на юношу, отчего тому стало неуютно.
— Не знаю. Я никогда не встречал столь могучих волшебников. Даже мой учитель не смог бы начаровать нечто подобное. Но я убежден, что пока мы живы, шансы есть. Всегда есть, уж поверь мне!
Атериадец невесело усмехнулся.
— Я видел твою спину, охотно верю.
Кажется, слова Трегорана возымели действие, и тот продолжал увещевать товарища, пытаясь заставить атериадца взять себя в руки.
— Когда-нибудь я поведаю тебе свою историю. В более подходящее время и в более спокойном месте, а пока же мы должны не терять надежду и убираться прочь.
— Куда?
— Далеко, как можно дальше.
Димарох начал приходить в себя — слезы оказали целебное действие. А так как ум его не утратил прежней остроты, актер почти сразу понял невысказанное.
— За нами отправят погоню.
— Именно.
— Погоню? — удивилась Итриада. — Я не против того, чтобы убить пару южан, но не понимаю, что мы такого сделали?
— Мы, а точнее я, — поправился Трегоран, — убил одного из фарийских магов. Более того, не просто убил, а применил запретную магию. Имперские ищейки, в этом можешь быть уверена, умеют задавать вопросы. Меня сдадут.
— А еще они не дураки, — добавил Димарох. — По нашему следу пустят как минимум трех колдунов, ведь когда выяснится, что ты не атериадец и не фариец, у кого-то случится истерика. Проклятый монстр ревностно следит за тем, чтобы никто не мог пользоваться с его любимыми игрушками.
Трегоран, которого совсем недавно посетили схожие мысли лишь улыбнулся и кивнул.
— В любом случае, нам нужно как можно скорее разжиться запасными лошадьми. Война сюда еще не добралась, а может и полностью минует север страны — не удивлюсь, если полисы севера действительно продались императору, — а значит, у нас есть шанс в ближайшем городе разжиться припасами.
Димарох согласился. Его истерика окончательно прошла и о терзаниях актера говорили лишь опухшие глаза, да осунувшийся вид.
— Именно. Но нам все равно придется быть предельно осторожными. А поэтому в город я пойду один.
— Уверен?
— Да. Сейчас мы едем по тракту, ведущему в Марполис, я бывал в нем раньше. Прибудем через полдня.
И они двинулись в путь. Всю дорогу Трегоран напряженно думал. Ниточка, за которую юноша потянул, стремительно распутывалась, обрастая все новыми идеями.