Бытие
Шрифт:
И каков результат? Зря потраченные десятилетия. Климатический/водяной кризис. Террор. Сверхреакция. Дробление государств. Паранойя. Поиски виноватых.
Будем заливать огонь керосином?
Послушайте. Исследования показывают, что именно СТРАХ устанавливает отношения и подрывает толерантность. Люди в страхе отвергают иностранное, чуждое, незнакомое. Давайте выстроим фургоны кольцом. Уедем за горизонт. За горизонт времени. Долой терпимость. Долой риск. Долой мечты.
Вы,
Новая ось – это не левые против правых.
Это «наружу» против «внутрь»!
Вы смотрите наружу. Вперед. Высмеиваете тех, кто устремлен внутрь.
Но оглянитесь на историю! Все остальные цивилизации были устремлены внутрь. Вы уверены в своей правоте?»
Главный вход в лекционный зал прямо впереди, сразу за стойкой, за которой несколько коротко остриженных военных в синих кителях раздавали образованным и безработным гражданам США листовки, предлагающие обратиться за визами в дружелюбный ЗС. Разместились они здесь сознательно. Когда Брукман закончит, у них будет много желающих.
Чувствуя легкое напряжение в глазу и с трудом сосредоточиваясь, Тор нажатием на зуб вызвала инъекцию чуточки аддеролла и чуточки провигила; укол был сделан из левой рамки очков прямо в висок. Всего каплю, лишь бы встряхнуться.
«Только посмотрите на темы конференции, – продолжал концентрированный, сжатый ир голос Хэмиша Брукмана за следующей дверью. – Столько энергичных рассуждений и планов! И каждый шаг вперед заставляет граждан все больше нервничать».
Ир перестал сжимать текст, догнав реальное время.
«Задумайтесь над этой иронией. Вы обещаете, что каждому среднему человеку можно будет доверить сложное/опасное будущее. Вы говорите: люди умны. Умеют адаптироваться. Смогут справиться с предстоящим превращением в богов! Как это характерно для либертарианцев.
Однако вы смеетесь над тем большинством человеческих сообществ, которое с вами не согласно. Римляне, персы, инки, гунны и другие… верившие, что хрупкое человечество не справится с такой возможностью.
Кто же разделяет это отсталое мнение? Большинство ваших соотечественников!
Так кто прав? Достаточно ли разумны люди, чтобы справиться с убыстряющимися переменами? А если разумны – и хотят замедлить движение, – что это означает?
А вот что. Если вы правы относительно людей вообще, то право большинство – а вы ошибаетесь!
А если вы ошибаетесь относительно людей – то как вы вообще можете быть правы?»
Даже сквозь закрытую дверь Тор услышала смех в зале, деланный и неохотный. Но она и так знала, что Брукман умеет разгорячить толпу. Да ведь большинство этой своры выросло на его книгах, фильмах и виртах. Статус знаменитости все еще кое-что значит.
«Я прошу вас только об одном – подумайте непредубежденно, откройте разум. Мы, человечество, всего за одну жизнь сделали множество ошибок. И эти ошибки совершают не негодяи, пропитанные злом, а мужчины и женщины, полные благих намерений. Такие, как вы!»
Андроид у двери улыбнулся Тор в знак того, что узнал ее. В груди у него была дыра – чтобы его не спутали с человеком. Впечатляющая деталь. Но андроид осмотрел ее с ног до головы, проверил и едва не начал с ней заигрывать, точь-в-точь гиперсексуальный бездельничающий придурок.
«Здорово, – подумала Тор краешком сознания, предназначенным для таких вещей. – Достигнута еще одна цель реалистичности. Еще один шаг к людям-компьютерам».
Робот приоткрыл дверь – ровно настолько, чтобы Тор могла проскользнуть, не потревожив ни оратора, ни публику. Очки перешли в режим ир, и светло-зеленая полоска провела ее последние несколько метров до ВИП-мест, одно из которых кто-то только что освободил ради нее. Она поняла это, потому что обивка была еще теплая. Широкий отпечаток, и ее сенсоры, встроенные в очки, поставили мягкий диагноз: недавняя плотная еда, богатая крахмалом. Если понадобится, она по одному этому запаху сможет отыскать и поблагодарить своего благодетеля.
Но нет, здесь Хэмиш Брукман, наконец во плоти, высокий и угловатый, элегантный и изысканно причесанный. Во всех отношениях не глупец. Небрежно облокотился на кафедру и излучает очарование, хотя и бранит слушателей. Запись смолкла, настала пора реального звука.
– Послушайте, я не намерен просить вас сдерживаться во имя порядочности и всего такого прочего. Пусть другие говорят вам, что вы наступаете на ноги Творцу, брюзжите, ворчите и сомневаетесь в его созданиях, – это не моя забота.
Меня беспокоит, будет ли человечество существовать двадцать лет спустя, чтобы и дальше думать о таких вещах! Серьезно, куда вы торопитесь? Неужели надо переворачивать все тележки с яблоками, непрерывно бегая и кидаясь во все стороны сразу?
Опустив взгляд, Брукман принялся перебирать листочки, хотя телеувеличение показало Тор, что он в них не заглядывает. Его голубые глаза оставались неподвижными и смотрели уверенно – куда-то вдаль. Очевидно, он уже хорошо знал, что намерен сказать. В публичном выступлении, как и в музыке, пауза часто играет роль знака препинания перед началом новой фразы.
– Возьмите самую претенциозную из ваших одержимостей, – подвел итог Брукман. – Поиск продления жизни! Вы даете ему много названий. «Нулевое старение». «Не-дряхлость». И все это сводится к одной и той же эгоистической надежде на личное бессмертие.
Это вызвало в толпе свист и приглушенные проклятия. Тор приказала своим очкам вырастить длинный вертикальный стебель с крошечной, нацеленной во все стороны линзой, чтобы рассмотреть аудиторию, присоединившись к десяткам других жел-глаз, плавающих в воздухе как одуванчики в метре над морем человеческих голов.